Как только мистер Сэлтон-старший отправился на покой, Адам с сэром Натаниэлем вновь собрались в кабинете. Они были уверены, что им никто не помешает, так как жизнь в «Лессер-хилл» шла по строгому распорядку.
Сэр Натаниэль прикурил сигару и сказал:
— Надеюсь, Адам, ты не считаешь, что я пошел на попятную. Для меня Рубикон перейден, и я собираюсь идти до самого конца, каким бы он ни оказался. И своей первостепенной задачей я полагаю защиту Мими Уэтфорд. Это мой долг и прямая обязанность. Мы все, кто оказался замешанным в эту историю, подвергаемся опасности в равной мере. Это жуткое создание получеловек-полумонстр — безгранично ненавидит и жаждет уничтожить нас всех: и тебя, и меня, и, не исключено, твоего дядю. Поэтому я хотел обсудить с тобой сегодня еще и вот что: не пришло ли время посвятить мистера Сэлтона в наши открытия? Одно дело, когда просто уберегаешь человека от дурных новостей, и совсем другое, когда узнаешь, что над ним нависла смертельная угроза. Он имеет полное право знать все.
— Полностью согласен с вами, сэр. Слишком многое изменилось тех пор, как мы договорились держать все это от него в тайне. Теперь наша чрезмерная забота о его чувствах может стоить ему жизни. Рассказать ему обо всем — наш долг. Хоть и нелегко на это будет решиться. У меня нет ни тени сомнения, что он захочет сражаться вместе с нами. Но нельзя забывать, что мы только его гости, а его честь и доброе имя не менее важно сохранить, чем его жизнь.
— Иначе и быть не может, мальчик мой. А теперь обсудим, что мы можем предпринять. Убить собственноручно леди Арабеллу мы не имеем никакого права. Это будет приравнено к уголовному преступлению.
— Да, сэр, положение у нас не из легких. Даже не знаешь, с чего начинать. Я и представить себе не мог, что борьба с этим допотопным чудовищем окажется настолько сложной. Как подступиться к женщине, обладающей хитростью и бессердечием кокотки плюс к тому силой и неуязвимостью диплодока? И можно суверенностью сказать, что в предстоящей битве она не будет честным и благородным противником и не побрезгует никакими средствами, лишь бы нас уничтожить. Верна она будет только себе!
— Все так, но, будучи женщиной, она склонна переоценивать свои силы. Знаешь, Адам, мне только что пришла в голову забавная мысль: если мы хотим добиться превосходства в этом сражении, нам нужно действовать против ее женственности своей мужественностью. Советую подумать на эту тему перед сном: этот монстр — творение ночи, и потому ночь может подбросить нам какую-нибудь мысль.
И оба джентльмена разошлись по своим комнатам.
Едва начало светать, Адам уже стучался в дверь сэра Натаниэля. Получив разрешение, он вошел и помахал веером писем. Де Салис сел в постели, всем своим видом давая понять, что уже полностью проснулся и весь во внимании:
— Я слушаю.
— Хочу зачитать вам несколько писем. Я не хотел их отсылать, не посоветовавшись с вами. — Молодой человек смущенно улыбнулся, — я уже продумал некоторые первые шаги, но без вашего одобрения я ничего делать не стану.
— Так рассказывай. Ты же знаешь, я полностью на твоей стороне и всегда готов тебе помочь. Если только это будет в моих силах.
— Как вы помните, я решил, что Мими Уэтфорд необходимо защитить как можно надежнее и затем как можно скорее уничтожить это доисторическое чудище.
— Да, я помню.
— Но на практике я вижу лишь один выход, как выполнить хотя бы первую часть этого плана. У Мими должен быть официальный защитник, признанный всеми. И единственный способ ей такого дать — это выдать ее замуж!
Сэр Натаниэль отечески улыбнулся:
— Выдать замуж — это значит, дать ей мужа. А этот муж — конечно же ты!
— Конечно!
— И ваш брак будет скорее всего тайным. Или, по крайней мере, держаться в секрете от большинства соседей. А юная леди пойдет на это?
— Не знаю, сэр!
— И как же нам быть?
— Я думаю, что нам… Что одному из нас надо спросить ее об этом.
— Ты это только сейчас придумал? Не слишком ли скороспелое решение?
— Решение скороспелое, сэр, но думаю я об этом уже давно. И если она согласится, то наша задача во многом облегчится.
— Но ты хочешь проделать все это в большом секрете?
— Да я с удовольствием обошелся бы без секретов, сэр, но я забочусь о Мими. Будь дело только во мне, я кричал бы о своей любви на весь свет! Но мы должны быть осторожны; если наш враг раньше времени узнает об этом, ни к чему хорошему это не приведет.
— И как же ты собираешься совмещать быстроту действий с секретностью?
Адам густо покраснел и запинаясь пробормотал:
— Кто-нибудь должен поговорить с ней. И чем скорее, тем лучше.
— И кто же этот «кто-то»?
— Я надеялся, что вы, сэр, окажете мне такую любезность…
— Боже ты мой! За такое дело я берусь впервые в жизни. Но конечно же, Адам, ты полностью можешь положиться на меня: я сделаю все, что в моих силах.
— Я полностью доверяю вам, сэр. Особенно теперь, когда мне приходится принимать столь серьезное решение. Я только хотел бы просить вас, — добавил он нерешительно, — не отказать мне… то есть нам в любезности воспринять эти тяжкие обязанности как чистосердечную помощь в защиту нашей любви.
— «Тяжкие обязанности!»
— Да, — подтвердил Адам. — Тяжкие для вас. Мне же все это принесет только радость.
Чем мы с тобой занимаемся с утра пораньше! Но жизнь всегда найдет время дать нам свой урок. Нам остается только учиться. И все же я хотел бы, чтобы ты более конкретно объяснил мне, чего ты от меня хочешь. И чем раньше, тем лучше. Не забудь, что дело касается нежнейших чувств юной леди, и мы должны проявить к ним должное уважение. И мы не должны давить на нее, чтобы заставить ее принять решение под тяжестью необходимости, хотя все наши действия и продиктованы исключительно заботой о ее благополучии.
— Сэр Натаниэль, вы настоящий друг. Мы с Мими будем обязаны вам по гроб жизни.
Затем друзья стали обсуждать официальную сторону дела и пришли к решению, что необходимо будет поставить в известность австралийского посла. После десяти сэр Натаниэль собрался и отправился на ферму «Мерси». Адам, едва сдерживая волнение, остался дожидаться результатов его миссии в «Лессер- хилл».
Даже когда сэр Натаниэль скрылся из глаз, Адам продолжал мысленно следить за ним, от всего сердца желая ему удачи.
Это утро принесло исполнение самых заветных желаний, но события развивались с такой скоростью, что потом они вспоминались всеми, кого они затронули, словно происшедшими во сне. Сэр Натаниэль с трудом мог бы позже восстановить ряд деталей, хотя основные события достаточно прочно осели в его памяти. Что касается Адама Сэлтона, то он вообще был неспособен привести в порядок хаос кружившихся в голове мыслей, надежд, страхов и проклятий в адрес еле ползущего времени. Мими же не могла думать ни о чем, кроме того, что Адам любит ее, и что он хочет спасти ее от угрожающей ей страшной опасности. Когда позже она вспоминала об этом утре, то всегда удивлялась, как она могла все это время не догадываться о том, что Адам ее любит и что она сама давно уже отдала ему свое сердце. Ведь это же было так очевидно: любая мелочь, каждое слово, каждый взгляд — все говорило об этом. И как она могла быть так глуха и слепа к своим чувствам? Она тут же написала ответное письмо, в котором призналась Адаму в полной взаимности и, вручая его сэру Натаниэлю для передачи, в порыве благодарности, не отдавая себе отчета, расцеловала старика. Оставшись одна, она горевала лишь об одном: о том, что пока не может поделиться своей радостью с Лиллой.
Но ведь она дала клятвенное обещание, что сохранит все в секрете, пока Адам сам не разрешит ей
