туалетном столике, лежал рубин с семью звездами, отливая ярким цветом крови…
Мы неуверенно огляделись вокруг, а затем посмотрели друг на друга. Когда потом мы делились воспоминаниями об этом эпизоде, то каждый говорил о внезапно охватившем его чувстве покоя, подобном легкому облаку. Что касается Маргарет, то спокойствие, более свойственное статуе, покинуло ее, и она сжала руки так сильно, что побелели косточки пальцев.
Не говоря ни слова, мистер Трелони взял драгоценный камень со столика и направился обратно в кабинет. Осторожно, как только мог, он открыл дверь сейфа ключом, прикрепленным к браслету на его руке, и положил рубин внутрь. Только когда массивная дверь сейфа с легким щелчком закрылась и ключ повернулся в замке, его шумное дыхание стало более ровным.
Каким-то образом это событие, хотя и встревожившее всех, казалось, сняло с наших плеч тяжкий груз, и та напряженность, которая почти не оставляла нас с тех пор, как мы выехали из Лондона, исчезла.
Итак, еще один шаг в нашем необычном предприятии был сделан. Возвращение к прежнему состоянию, а также ощущение некой свободы более всего проявилось у Маргарет. Возможно, сказалось то обстоятельство, что она была единственной женщиной среди нас, или другое — ее молодость; не исключено, что повлияли обе причины, каждая по-своему. Так или иначе, но жизнерадостность, нежность, любовь снова засияли в ее глазах. Когда взор отца останавливался на ней, его лицо словно освещалось внутренним светом. Надо ли говорить, каким счастливым я себя почувствовал — впервые за все время путешествия!..
Пока мы ожидали появления багажа, мистер Трелони провел нас по всему дому, объясняя, как будут расставлены предметы из его коллекции — за исключением тех, что имеют отношение к «великому эксперименту». Не знаю почему, но он скрыл от нас свои намерения.
К тому времени когда экскурсия закончилась, начали подъезжать телеги, при этом суета и беспокойство предыдущей ночи возобновились. Мистер Трелони стоял в холле возле массивной, обитой железом двери и давал указания, куда ставить каждый ящик. В невероятно короткое время весь груз был доставлен, и рабочие, получив щедрое вознаграждение, покинули дом. Затем мы с сознанием того, что еще один этап подготовки завершился, разошлись по своим комнатам. Не думаю, чтобы кто-нибудь из нас сомневался в том, что ночь мы проведем спокойно, и утром действительно выяснилось, что посреди этого беспорядка все замечательно выспались.
В течение следующего дня все вещи, кроме тех, которые были необходимы для эксперимента, расставили по местам, заранее для них предназначенным. Миссис Грант со всем штатом прислуги, как было оговорено прежде, должна была отправиться рано утром в Лондон.
Выслушав последние распоряжения, экономка покинула нас. Абель Трелони, убедившись, что двери закрыты, обратился к нам, собравшимся в его кабинете.
— Теперь я хочу сообщить вам один секрет, но должен просить каждого из вас торжественно обещать ни с кем не делиться этими сведениями. Вот уже в течение трехсот лет такое обещание было получено от каждого, кто оказался посвящен в тайну. Не один раз жизнь и безопасность людей были сохранены благодаря порядочности тех, кто не отказался от данного ими обещания. Скажу вам больше: я нарушаю букву этого закона, если не самый его дух, так как имею право разглашать тайну только ближайшим членам своего семейства.
Мы по очереди поклялись молчать. Затем мистер Трелони продолжил:
— Под этим домом есть тайник — пещера, образовавшаяся естественным путем, но усовершенствованная людьми. Безопасное, хорошо укрытое место всегда считалось ценным владением, и так как главы нашего рода всегда настаивали на сохранении тайны, считаю своей честью подчиняться этому требованию. Не стану кривить душой и заявлять, что пещера всегда использовалась в соответствии с законом. Во времена кровавых Ассизских судов[23] довольно большая группа корнуолльцев укрывалась в ней от преследований; не сомневаюсь также в том, что пещера служила для хранения контрабандных товаров. Полагаю, вам известно, что в этих местах всегда жили семьи контрабандистов, причем этот род занятий не вызывал презрения у окружающих.
Мистер Трелони поднялся, сделал приглашающий жест, и все мы отправились в холл. Там он покинул нас на несколько минут, а затем, вернувшись, велел следовать за ним.
Как выяснилось, холл сообщался с довольно просторным помещением, в одной из каменных стен которого зиял проход, тускло освещенный изнутри. Когда мы приблизились к нему, то увидели ведущую вниз лестницу, вырубленную в скале. Не теряя времени, мы начали спускаться и, преодолев сорок или пятьдесят ступенек, оказались в огромной пещере, дальний конец которой был погружен во тьму. Слабый свет проникал сюда через несколько неравномерно расположенных в стенах узких щелей. По всей вероятности, это были трещины в скалах. Рядом с каждой такой трещиной находился ставень, который с помощью висящей рядом веревки могли быстро закрыть. Звук нескончаемых ударов волн, несколько приглушенный, доносился откуда-то снизу. Мистер Трелони продолжил свой рассказ.
— Это место я выбрал для «великого эксперимента», потому что оно удовлетворяет тем условиям, которые я посчитал первостепенными для успеха. Здесь, в каменной пещере, мы так же изолированы от внешнего мира, как царица Тера в своей усыпальнице в Долине Мага. Если наш опыт окажется удачным, то современная наука обогатится ценнейшими сведениями из древнего мира, достижениями давно исчезнувших цивилизаций, которые, возможно, изменят, в том числе и практическую деятельность людей. Если же мы потерпим неудачу, то даже знание о нашей попытке умрет вместе с нами. Для этого и всего иного, что может случиться, мне кажется, мы вполне готовы!
Он замолчал, и в наступившей тишине мы склонили головы, торжественно с ним соглашаясь. Абель Трелони возобновил свою речь, теперь уже с некоторой поспешностью:
— Если кто-нибудь из вас сомневается или, как оказалось, неправильно представлял свою задачу, ради бога, скажите это сейчас! Еще не слишком поздно, и можно уйти отсюда без промедления!
Мистер Трелони снова сделал паузу и внимательно посмотрел на каждого из нас. Мы тоже переглянулись, но никто не дрогнул и не опустил глаза. Что касается меня самого, то, если в глубине моей души и имелись какие-либо сомнения, один только взгляд на Маргарет мгновенно их рассеял. Ее лицо выражало бесстрашие, силу воли и божественное спокойствие.
Отец моей возлюбленной глубоко вздохнул и более решительным тоном продолжил:
— Эта пещера, как и все остальные помещения в доме, освещается электричеством. Чтобы сохранить в тайне свою деятельность, мы не должны подключаться к общей электромагистрали. Однако здесь имеется кабель, который можно подсоединить к проводке в холле.
Говоря это, он начал подниматься по лестнице, затем вблизи от входа в пещеру взял кабель и подсоединил к выключателю в стене. Под каменным сводом вспыхнуло несколько ламп, и я разглядел укрепленный в стене ворот со множеством всевозможных блоков. Словно отвечая на мой вопрос, мистер Трелони воодушевленно произнес:
— Да, это новинка фирмы «Симптон». Я установил эту систему с определенной целью, зная, что придется опускать вниз огромные тяжести. Не желая посвящать посторонних в наши тайны, я составил систему блоков, с которыми при необходимости мог бы управиться в одиночку.
Мы сразу принялись за работу и, прежде чем наступила ночь, разместили на местах, указанных хозяином дома, все саркофаги и другие нужные ему предметы, привезенные с собой. Это был необычный и одновременно жуткий процесс перемещения удивительных памятников прошедших веков в подземную пещеру, которая своей архитектурой, современнейшей техникой и электрическим освещением теперь объединяла и старый, и новый миры. Чем больше углублялся я в работу, тем большее восхищение и признательность вызывал во мне мистер Трелони продуманностью всех деталей и точностью организации.
Не могу не признаться в том, что сильно испугался, когда Сильвио, которого в пещеру принесла на руках его хозяйка, вскочил, когда начали распаковывать саркофаг кота, и набросился на него с такой же яростью, как и прежде. Инцидент позволил увидеть Маргарет с неожиданной стороны, и сердце мое болезненно сжалось, как от удара. Девушка до этого момента стояла совершенно спокойно, опершись на саркофаг, в состоянии некоторой отрешенности, которое теперь часто посещало ее, но, увидев неистовую атаку Сильвио, казалось, сама поддалась приступу неудержимого гнева. Глаза моей возлюбленной сверкнули, а губы искривились в жестоком, недобром выражении — впервые на моей памяти ее лицо так изменилось. Она сделала несколько шагов к Сильвио, как если бы собралась вмешаться в атаку. Но я тоже
