того, чтобы обсудить некоторые деловые вопросы по финансированию твоей компании и согласовать с тобой кандидатуру специалиста по финансовому управлению. Я также приму участие в этой встрече. Он приглашает тебя на семейный обед, в субботу, на восемь вечера. Пьер доставит тебя в резиденцию отца. Он знает адрес. Впрочем, ты, наверное, его еще не забыла. Родители живут по-прежнему в том же викторианском особняке, где тебя когда-то принимали.
— Спасибо за приглашение, Питер. Я его принимаю, и доберусь сама. Пусть Пьер лучше занимается работами по дому. Он в курсе всех моих замыслов, так что справится. До встречи. — И она повесила трубку.
Да, такое трудно забыть. Эти встречи напоминали королевский прием. Столь же напыщенный, церемониальный и утомительный. Поначалу даже слуги были одеты в красные ливреи и белые штаны до колен с белыми чулками. Не хватало только напудренных париков. Правда, потом количество слуг уменьшилось, и они приобрели более демократичный и современный вид, сменив красные ливреи с золотыми позументами на обычные темные двубортные костюмы и белые рубашки со стоячим воротничком.
Дом находился в северном пригороде столицы, в относительно спокойном уголке, с массой тенистых деревьев. Трехэтажный особняк из красного кирпича, в викторианском стиле. Даже с сохранившимися печными трубами на крыше, которые, впрочем, носили больше декоративный характер, если не считать камина в гостином зале. Внутри дом было заметно осовременен. Несколько лифтов, модные отделочные материалы. Но в интерьере по-старинному преобладали дуб, красное дерево и мрамор. Стены были украшены бронзовыми канделябрами и фамильными портретами.
В парадной столовой на втором этаже ничего не изменилось с тех пор, как она была здесь последний раз. Огромный, вытянутый во всю длину зала стол с овальными закруглениями по обоим концам, накрытый идеально белой накрахмаленной скатертью. На ней элегантно-белая, нарочито простоватая вудвортская посуда из Англии, с едва заметной золотой каемкой. Серебряные подсвечники и серебряные приборы дополняли это изысканное великолепие. На этот раз обслуживали их всего трое слуг. Один отвечал за вино, второй за подачу блюд. Третий осуществлял общее руководство и периодически брал на себя наиболее сложные операции.
На обеде присутствовало всего четыре человека, если не считать ее саму и обслуживающий персонал. Сам сэр Вольфганг фон Бреннер, рослый, подтянутый, надменный, со строгим взглядом и четкой выправкой. Одетый, как и положено джентльмену старой школы, в черный смокинг с атласными отворотами и серые брюки, со всеми причитающимися аксессуарами, вплоть до белой гвоздики в петлице. Его супруга, Гертруда, высокая, худощавая, если не сказать больше, с гордо закинутой головой, украшенной тщательно зачесанной вверх, в старомодном стиле, копной белоснежных волос. Одетая в белое платье с довольно большим декольте, несмотря на возраст.
Впрочем, после нескольких пластических операций этот возраст стал не так заметен. Правда, после этого глаза заметно сузились и удлинились, а улыбка стала довольно напряженной. Морщинистая шея была плотно прикрыта несколькими нитками жемчуга. Выдавали ее главным образом руки, уже изрядно покрытые бурыми пятнами пигментации.
Питер был одет гораздо скромнее, чем его родители, в обычный серый костюм-тройку, правда явно сшитый на заказ где-нибудь в Лондоне.
А вот четвертый участник обеда, на взгляд Бригиты, был явно лишним в этой компании. Вернее, лишней. Высокая особа лет тридцати, с нахальным взглядом и чересчур эротичной фигурой. Рыжие волосы, слишком яркие, чтобы быть натуральными, ярко-зеленые глаза и чрезмерно откровенное платье, от того же Дольче и Габана, как и недавно приобретенное Брит белье. Но то, что хорошо для белья, не совсем подходит для званого обеда. Платье было экономно скроено из отдельных лоскутков плотной черной ткани, прорехи между которыми были прикрыты серым шифоном. Оно не столько скрывало, сколько подчеркивало наиболее интересные для мужского глаза места на ее соблазнительном теле. Практически вообще не оставляли на нем места для проявления мужской фантазии и домыслов. Как говорится, весь товар — на витрине.
Было понятно, что такой наряд был ориентирован не на старшее поколение, а на то, чтобы поразить воображение и сексуальные инстинкты потенциального жениха, в качестве которого наверняка рассматривался Бреннер-младший, единственный наследник баронского титула и экономической империи. Красотку звали Виолетта Бриндизи, или Виола, как она представилась. Типичная современная итальянка, не отягощенная древними предрассудками, цепкая, решительная и бесцеремонная в схватке за собственное процветание.
До начала обеда было вообще непонятно, в качестве кого она здесь присутствует, что заставляло Брит делать самые невероятные и неприятные предположения. Но, к счастью, рыжеволосую гостью посадили не рядом с Питером, а ближе к его матери. Однако это совершенно не мешало Виоле всеми возможными способами привлекать внимание к собственной персоне, строить Питеру глазки и громко хохотать над его шутками, несмотря на довольно чопорную обстановку за столом и малозначимую, вежливо-светскую беседу, в которой иногда упоминались общие приятели сидящей четверки, к сожалению знакомые Брит только по колонкам новостей.
Мисс Маклеллан досталось место по правую руку от хозяина дома, что считалось большой честью. По счастью, она вовремя обзавелась вечерним платьем в бутике на Квин-стрит. Как чувствовала, что пригодится. Оно выгодно отличало ее от мисс Бриндизи, еще больше оттеняя вульгарность конкурентки. Хотя, конечно, для данного застолья больше бы подошло строгое вечернее платье черного цвета, с обнаженными плечами, но закрытой спиной.
Как обычно, за обедом преобладали морские продукты, к которым сэр Вольфганг тяготел и считал полезными и для всего остального человечества, не говоря уже о гостях и родственниках. В такой скучной обстановке есть совсем не хотелось, но Бригита все же нашла в себе достаточно сил, чтобы в течение полутора часов, проведенных за столом, откушать корзиночку с паюсной икрой и одолеть с полдюжины устриц, политых лимонным соком, запив бокалом белого рейнского вина. Затем поковырялась в огромной клешне омара, пытаясь разломить ее серебряными щипчиками, но, к сожалению, не слишком успешно. Явно не хватает практики, с грустью констатировала она. Да и откуда ей было взяться? Зато более удачно получилось с целиком запеченной в фольге, вместе с рисом и пряностями, форелью. Какое-то австрийское блюдо, насколько она помнила, еще из прошлого кулинарного репертуара семейства Бреннеров.
На десерт она ограничилась традиционной клубникой со сливками, отказавшись от яблочного штруделя, тоже излюбленного блюда эмигрантов из бывшего «фатерлянда».
На чашечку кофе и рюмку ликера ее пригласил лично к себе в кабинет Бренер-старший. Настало время для делового разговора, как она поняла. В этом кабинете тоже практически ничего не изменилось. Массивный дубовый письменный стол, глубокие и столь же массивные кожаные кресла. Все стены заставлены стеллажами с книгами всевозможных жанров и разных времен. Машинально Брит пробежала по ним взглядом. Они были расставлены в истинно-немецком порядке, по разделам. Справочная и художественная литература отдельно друг от друга. В справочной сразу же бросалось в глаза обилие сборников «Кто есть кто», географических и юридических справочников, а также справочников по средствам массовой информации и пособий по рекламе и общественным связям. В разделе художественной литературы 'преобладали классики девятнадцатого века, и практически отсутствовали современные издания. Несколько странно для газетного короля, хотя, с другой стороны, он же не издатель. Да и не обязан сам следить за книжными новинками. Для этого достаточно иметь компетентных служащих.
Своей броской современностью выделялся из старинного интерьера втиснутый в проем между книжными рядами телевизор «Грюндиг», естественно немецкой разработки и производства, с огромным экраном и встроенным видеомагнитофоном, и того же происхождения первоклассный радиоприемник.
Бригита успела закончить этот беглый осмотр, пока хозяин дома разливал свой любимый яичный ликер, который она терпеть не могла, но не решилась напоминать об этом. По счастью, для сохранения своего драгоценного здоровья мистеру Бреннеру пришлось бросить старую офицерскую привычку — курить после обеда в этом кабинете толстые и вонючие бразильские сигары, от которых ее всегда тошнило и кружилась голова. Сэр Вольфганг не преминул тут же посетовать о столь серьезной утрате, ставя перед ней рюмку с ликером. Лучше бы предложил коньяк! «Мартель», «Курвуазье» или «Хенесси» всегда стояли в этом
