Он не пустил меня дальше прихожей.
— Подождите здесь, — сказал он, криво ухмыляясь. — Я спрошу, можно ли вам пройти.
— Не думаю, чтобы хозяин дома стал возражать, — сказал я, но дворецкий не понял намека.
Он проследовал по коридору в кабинет Абу Адиля и обратно с неизменно презрительным выражением на лице.
— Я провожу вас к моему хозяину, — объявил он с такими интонациями, словно сожалел об этом.
Он провел меня в один из кабинетов Абу Адиля — совсем не в тот, куда мы в первый раз приходили с Шакнахаем. В воздухе пахло чем-то сладким, похожим на ладан. По стенам были развешаны репродукции картин европейских мастеров, где-то тихо играла музыка и слышалось пение Умм Халтум.
Сам великий человек сидел в уютном кресле. Его ноги были укутаны искусно вышитым покрывалом. Он откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза, а его дрожащие руки лежали на коленях.
Тут же находился и Умар Абдул-Кави. Он явно не был рад моему визиту. Он кивнул мне и незаметно приложил палец к губам. Я понял: это знак не упоминать о том, что говорилось между нами в Последний раз. Но я пришел сюда вовсе не за этим. Меня волновали вещи более важные, чем борьба Умара за власть.
— Я прошу позволения пожелать шейху Реда доброго здоровья, — сказал я.
— Пусть Аллах дарует тебе благополучие, — ответил Умар.
Сейчас посмотрим, удастся ли мне выполнить план номер один.
— Разрешите вручить благородному шейху этот небольшой подарок?
Умар царственным жестом разрешил мне приблизиться. Мне захотелось затолкать модди в его жирную глотку.
— Что это? — спросил он.
Я молча протянул ему модди. Умар повертел его в руке, затем взглянул мне в глаза.
— Ты умнее, чем я думал, — сказал он. — Мой хозяин будет очень доволен.
— Думаю, такого у него еще нет.
— Нет, такого — нет… — Он положил его на колени Абу Адиля, но старик даже не взглянул на него. Умар задумчиво наблюдал за мной. — Я хотел бы предложить тебе кое-что взамен, но уверен, что ты из вежливости станешь отказываться.
— Почему же, — ответил я. — Хорошо бы узнать, что это такое.
Умар нахмурился:
— Твои манеры…
— Мои манеры оставляют желать лучшего? Но что я могу поделать? Я всего лишь невежественный провинциал из Магриба. Кажется, я набрел на интересную информацию, касающуюся тебя и шейха Реда, и, если быть честным до конца, Фридлендер Бея тоже. Я говорю об этом проклятом «Деле Феникса». — Я не спускал глаз с Умара, ожидая, как он отреагирует на мое заявление. Он не заставил меня долго ждать.
— Боюсь, мсье Одран, что я не понял, о чем вы говорите. Видимо, ваш хозяин вовлечен в преступную деятельность и хочет свалить вину…
— Замолчите.
Умар и я оглянулись и уставились на Реда Абу Адиля, отключившего модди Прокси Хелл. Он весь трясся. Впервые Абу Адиль изъявил желание участвовать в разговоре. Судя по всему, он не был дряхлым и беспомощным «свадебным генералом». Без ракового модди его лицо стало волевым, а глаза проницательно заблестели.
Абу Адиль отбросил покрывало и встал со стула.
— Разве Фридлендер Бей не рассказывал вам о «Деле Феникса»? — спросил он:
— Нет, о шейх, — ответил я. — Я узнал об этом деле только сегодня. Он скрывал его от меня.
— Но вы вмешиваетесь в дела, которые вас не касаются.
Я был напуган страстной тирадой Абу Адиля. Умар никогда не выказывал такой силы характера. У меня создалось впечатление, что я вижу
— Думаю, эти дела имеют ко мне прямое отношение, — сказал я. — Разве моего имени нет в списке?
— Думаю, что есть, — сказал Абу Адиль. — Но ты стоишь в начале списка, тебе бояться нечего.
— Я помню о своих друзьях, которым не так повезло, как мне.
Умар невесело засмеялся:
— Ты опять проявляешь слабость и плачешь о грязи под своими ногами.
— У солнца есть восход, но есть и закат, — напомнил я ему. — В один прекрасный день ты тоже попадешь в конец списка. Тогда ты пожалеешь о том, что не уничтожил его раньше.
— О хозяин! — рассерженно встрепенулся Умар. Довольно терпеть вам речи этого безумца.
Абу Адиль устало махнул рукой:
— Ты прав, Умар. Я не испытываю большой любви к Фридлендер Бею, так же как и к его слугам. Отведи его в студию.
Умар подошел ко мне с иглометом в руках. Я попятился, не зная, что он замышляет. Наверняка что-то недоброе.
— Пошли, — сказал он.
Я подчинился — у меня не было выбора. Мы вышли из кабинета, прошли по коридору и поднялись по лестнице на второй этаж. В этом
доме всегда витал дух спокойствия и безмятежности. Свет проникал сквозь деревянные решетки из высоких окон, пушистые ковры заглушали шаги. Но я знал, что все это обманчиво, что сейчас я увижу истинную сущность Абу Адиля.
— Сюда, — приказал он, открывая толстую железную дверь. На лице его застыло странное выражение, и оно мне совсем не нравилось.
Я последовал за ним в большую звуконепроницаемую камеру. Там стояли кровать, стул и столик на колесиках с каким-то электронным оборудованием. Я понял, что это за камера. У Абу Адиля была своя домашняя студия записи модификаторов. Предел мечтаний приверженцев модди.
— Дай мне ружье, — сказал Абу Адиль.
Умар передал игломет хозяину и вышел из комнаты. Дальняя стена комнаты была прозрачной, за ней находилась небольшая контрольная будка со щитом, на котором размещались различные выключатели, счетчики и шкалы.
— Я вижу, ты хочешь включить меня в свою коллекцию, — сказал я. — Не вижу причин. Ожоги второй степени — не самое приятное развлечение. — Абу Адиль молча смотрел на меня с такой окоченелой улыбкой, что у меня по спине побежали мурашки.
Немного погодя вернулся Умар. Он принес тон-кий металлический прут, пару наручников и веревку с крючком на конце.
— Господи, — вырвалось у меня. Меня затошнило при одной мысли о том, что они хотят записать нечто большее, чем страдания от ожогов.
— Выпрямись, — сказал Умар, обойдя вокруг меня. Он протянул руку и отключил мой модди и несколько дэдди. — И держи голову прямо, для твоей же пользы.
— Спасибо за участие, — ответил я. — Я очень ценю…
Не успел я договорить, как Умар поднял металлический прут и резко опустил его на мою правую ключицу. Я вскрикнул от острой боли, пронзившей тело. Затем он ударил меня по левой ключице. Я почувствовал, как хрустнула кость, и упал на колени.
— Будет немного больно, — сказал Абу Адиль участливым тоном пожилого и опытного доктора.
Умар принялся колотить меня прутом по спине, — раз, другой, третий… Я закричал — но это не остановило его. Он ударил еще несколько раз.
— Теперь попытайся встать, — сказал он.
— Псих ненормальный, — выдохнул я.
— Если ты не встанешь, я примусь за твою физиономию.
