Алли застонала. Она знала, что пропала. Каждый дюйм тела, каждый нерв тянулся к ласке. В ее памяти все отчетливее всплывали картинки из счастливого прошлого — глубокие поцелуи, интимные касания, томные предрассветные часы, проводимые в занятиях любовью...
Где-то в подсознании затренькал звоночек, предупреждающий об опасности.
Алли знала, что нельзя снова привыкать к его поцелуям, его прикосновениям, к его присутствию в своей жизни. Ведь когда к нему вернется память, он исчезнет. Но сделать с собой она уже ничего не могла.
— Финн... я...
Его ладонь прижалась к ее обнаженному бедру.
— Нет, милая, тебе ничего не нужно прятать от меня.
О боже... Она застонала, последние остатки воли растворились в желании насладиться моментом. Он всегда заставлял ее тело буквально таять от удовольствия. Она чувствовала, как его рот жадно скользит по ее коже, руки тянут рубашку вверх и касаются груди.
Ее колени подогнулись. Сколько ночей она видела это во сне? Сколько дней провела в несбыточных мечтах?
Очередной стон сорвался с ее губ. Финн наклонил голову и осторожно прикусил сосок через тонкий материал бюстгальтера.
— Финн, мы должны...
Он поднял на нее блестевшие от страсти глаза.
— Только не останавливай меня, пожалуйста.
— Сними с меня рубашку, — выдохнула она.
Взгляд его изумрудных глаз был в тысячу раз красноречивее слов. Он резко стянул с нее рубашку.
Они напоминали двух подростков, не способных оторваться друг от друга.
— Месяцами напролет я мечтал об этом, — бормотал он ей на ухо. — Я во сне видел тебя обнаженной. И я занимался с тобой любовью.
Она закрыла глаза. Ее пальцы погружались в его волосы, бессвязные слова одобрения срывались с губ. Когда она делала вдох, ее ноздри заполнялись знакомым мужским запахом. Она неистово отвечала на поцелуи и прикосновения, пытаясь стереть из памяти долгие тоскливые дни ожидания и разлуки.
— Не сдерживай себя, милая, — прерывисто выдохнул он. — Открой глаза.
Она не могла отказать ему... Она никогда не могла отказать ему. Он заводил ее одним взглядом, одним прикосновением.
Финн замер, его руки дрожали. Он посмотрел на Алли и увидел странный блеск в ее глазах.
Она зажмурилась и притянула его ближе к себе. Финн быстро избавился от джинсов и со стоном погрузился в теплоту ее лона. Она закусила губу, словно он причинял ей боль.
— Алли?
К своему удивлению, Финн увидел, как из-под длинных ресниц выкатилась слеза. Он поймал ее губами.
— Алли? Ты в порядке?
Девушка застонала. Ее сердце разрывалось на части, старые раны вскрылись и кровоточили.
— Нет, не останавливайся.
— Ты уверена? Я могу...
— Нет! — Она сжала бедра, удерживая его внутри.
Когда все закончилось, она свернулась клубочком и отвернулась к стенке. Медленно набежали тени, солнце скрылось за грозовыми облаками, пошел дождь. Он барабанил по окнам, а морской ветер подхватывал капли и брызгал ими на пол.
Она услышала, как Финн встал и закрыл дверь, ведущую во внутренний дворик.
Тишина.
Алли подобрала одежду, натянула брюки, с третьей попытки попала в рукава рубашки.
Оглянувшись, она обнаружила Финна у окна. Его обнаженное тело было влажным.
Ей до боли в ладонях захотелось притронуться к нему.
— Этого нельзя было допускать, — мрачно заметил он, глядя на лужи за окном.
Ее сердце сжалось. Он уже раскаялся в собственной слабости. Или она его разочаровала?
— Твоя теория не подтвердилась?
Он обернулся, выражение его лица оставалось непроницаемым.
— Я имел в виду, что мне не следовало быть таким грубым.
— О! — Она расправила рубашку, чувствуя себя потерянной и глупой.
— Почему ты плакала?
— Я не плакала.
— Нет, плакала.
— Нет, — настаивала она. — Я...
С тихим стоном Финн схватил ее за плечи.
— Не лги мне, Алли. Я был совсем близко и видел, что ты плакала. Почему?
Его глаза умоляли сказать правду, и она не могла хранить молчание, не имела права.
— Ты взволновал меня, Финн! Я, как девчонка, готова унижаться и выпрашивать знаки внимания. Мне не нужно, чтобы ты снова говорил мне, что я не смогу заботиться о себе и ребенке, что я эгоистка, не готова к материнству и пытаюсь реанимировать умирающие отношения. — Слова давались ей с трудом. — Я не горжусь своим побегом, но ничто в мире не заставит меня остаться с мужчиной, который отверг свою беременную жену!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Спохватившись, она прижала руку ко рту, но неосторожные слова уже достигли ушей Финна.
— Финн, извини... Я не имела в виду... — Она замолчала, с губ сорвался сдавленный возглас.
С улицы донесся скрип шин по мокрому асфальту, ветер пригоршнями бросал дождь в стекло.
— Отверг? — Его лоб избороздили глубокие морщины. — Не понимаю, я думал, я не знал.
Она положила руку на живот и вздохнула, набираясь смелости.
— У меня случился выкидыш... Через две недели после нашего приезда в Данию.
— Как?
— Случайно. Я упала с лестницы. — Алли решила быть лаконичной. Бессмысленно рассказывать ему, как она волновалась и злилась после их первой ссоры, когда он заявил, что «Соренсен Сил-вер» для него всегда останется на первом месте. Она тогда неправильно посчитала ступеньки, все расплывалось у нее перед глазами от слез.
Она смотрела на исказившееся от боли и посеревшее лицо Финна и обмирала от страха.
Он сделал шаг назад.
— Финн. — Она сглотнула ком в горле, в душе прощая мужа за внезапную холодность. Как быстро из страстного любовника он превратился в незнакомца.
— Что произошло после?
Она уставилась в пол.
— Я вышла из больницы, и мы продолжали жить как муж и жена еще месяца два. Но все изменилось, мы оба знали это. Затем у меня случилось сильное отравление. Очевидно, из-за антибиотиков.
— И между делом я сообщил тебе, что вообще не хочу иметь детей.
Где-то глубоко в сердце она чувствовала смущение, злость и желание выбить из него эту холодность.
— Ты никогда не упоминал о своем детстве и разводе родителей, — со вздохом продолжила она. — Но
