– Ты очень любишь ее, Дэвид. Это видно по твоим глазам, по голосу.
Холден поднялся и отнес девушке часть кролика на подносе из листьев.
– Ты можешь сесть?
– Si…
Медленно, осторожно Мария приподнялась и села на ложе из одеял и одежды.
– Ой! Mucho calor!
– Ну, ясно. Еще моя мама говорила: зачем тогда жарить, если пища не будет горячей? Ешь осторожно.
Холден вернулся к огню и взял свою порцию кролика. Он отрезал себе кусок и вернулся к Марии, сел рядом. Мясо пахло не совсем так, как то, что Элизабет покупала в супермаркете, и явно было пережарено. Но Дэвид был настолько голоден, что его не смущали подобные мелочи.
– А ты хоть немного разбираешься в рыбе?
– О, да. Мой отец – когда я была маленькой – брал меня с собой на рыбалку.
– Ты будешь есть рыбу из этой реки, к которой мы пробираемся? Я имею в виду – достаточно ли чистая там вода?
– Я не знаю названия рыбы, но местные люди ловят тут постоянно и еще никто не заболел, и по виду я могу определить съедобную рыбу.
– Отлично, – улыбнулся Холден. – Как только у нас появится возможность, мы это сделаем. Я наловлю побольше, а ты скажешь, что надо выбросить.
– Esta bien,[2] Дэвид. Ты думаешь… что…
– Что мы отсюда выберемся?
Послышалось ржание лошади. Холден положил свое мясо на «поднос».
– Конечно, милая. Я уверен.
Он поднялся, взял М-16 и двинулся к выходу из пещеры.
– Мы обязательно выберемся.
Где-то вверху слышались приглушенные, слабые звуки вертолетного пропеллера. Мария со своего места ничего разобрать не могла. Это хорошо.
Аппетит у Холдена внезапно пропал, но он сказал себе, что поесть надо в любом случае.
Машин на дороге становилось все больше, и теперь они медленно продвигались в сплошном потоке.
Наконец подозрения Лютера Стила подтвердились – он увидел причину пробки. Полицейский блок перекрывал шоссе на границе между Иллинойсом и Висконсином. Сотрудники из подразделений двух штатов останавливали автомобили по обе стороны границы.
Стил посмотрел на Сэдлера.
– Слушай, давай-ка сюда свою пушку.
– Пушки, Лютер.
– Ну, пушки. Я скажу, что это мое оружие. Мое удостоверение должно нам помочь.
Над шоссе завис вертолет. Стил поднял голову. Он несколько удивился, увидев на машине опознавательные знаки Национальной гвардии.
– Ты очень добр, Лютер, – Сэдлер улыбнулся. – Но когда я в деле, я всегда предпринимаю некоторые контрмеры против возможных неудобств. Мои стволы надежно спрятаны. Чтобы их найти, придется просветить машину рентгеном. Это я гарантирую.
– А когда начались эти дорожные проверки?
– С того дня, когда сработала эта чертова ракета и погиб вице-президент. Не знаю, был ли прямой приказ Маковски или это инициатива местных властей, но во многих штатах сейчас творится такое.
Сэдлер усмехнулся.
– Ничего, это скоро закончится. А мы в любом случае проедем. У них слишком мало людей, чтобы держать их тут круглосуточно, так что блок работает всего два-три часа в день.
– А зачем вертолет?
– Сам подумай.
Стил подумал.
– Видимо, он следит, не попытается ли кто-нибудь избежать проверки. Тогда будет послана машина…
– Правильно соображаешь. Но все равно объехать пост довольно несложно. Помозгуй еще.
– Наверное, если в машине обнаружат сканер, то владельца арестуют без всякого, да?
Лютер заметил, что аппарат, ранее стоявший в машине Сэдлера, теперь отсутствует.
– Твой тоже спрятан?
Рокки усмехнулся.
– Просто не вздумай включить радио, когда будешь болтать с легавыми.
– Все ясно, – кивнул Стил.
Сэдлер закурил сигарету.
– А тебе никогда не приходило в голову, – спросил он, – что, возможно, Маковски нужно нечто большее, чем просто развалить оперативную работу в Метроу?
– А что на этот счет думает мистер Серилья?
Рокки покачал головой.
– Он разделяет мои опасения насчет тебя и остальных. Подумай минутку. Маковски, можно сказать, перекрыл Руди кислород, и он хочет, чтобы такое положение сохранялось. Если вы, агенты, останетесь в живых, – особенно ты – вы можете подтвердить все, что скажет Серилья. Например то, что президент дал ему четкий приказ продолжать работу и возглавлять Бюро.
– Откуда вы знаете?
Сэдлер оскалился в улыбке.
– Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы это понять, если Руди связался со мной и попросил помочь. Первый раз. Когда я узнал, что Серилью выгнали с работы, то смекнул, что президентские директивы теперь нескоро будут выполнены. Но шанс все же есть. А вот если, скажем, тебя ухлопают, а дело это свалят на «Патриотов», что тогда?
Распишут все так, словно эти фанатики покусились на государственные структуры и такое прочее. Тогда они крепко возьмут за горло твоего шефа и моего друга. И кто сможет им помешать? Когда президент умрет, Маковски воспользуется ситуацией и станет полным самодержцем, оправдываясь тем, что хочет спасти страну от насилия. А таким людям, как ты, это явно не понравится.
– А таким, как вы, мистер Сэдлер?
– Меня труднее прижать. Я уже отправил дочь к родственникам, в глушь. Она, правда, долго кричала насчет кучи работы в университете, но я все же добился своего. Теперь они не смогут никак влиять на меня, разве что возьмут самого старика Рокки. Короче, на твоем месте я бы взял семью, Лютер, и лег пока на дно.
– Что вы имеете в виду? Бегство?
– Они обязательно попытаются достать тебя, сынок.
По мере продолжения разговора, Стил чувствовал себя все более неуютно.
– Но пока постарайся об этом не думать. Им нужен ты, а не твоя родня. Жена и дети могут лишь послужить приманкой, чтобы заполучить тебя. Но они вынуждены будут спешить, так что у тебя нет времени сейчас поднимать шумиху в прессе. Если, конечно, вообще хоть одна газета теперь осмелится напечатать правду. Поэтому они попытаются достать тебя, когда ты уже будешь с семьей.
– Но их охраняют люди из спецгруппы.
– Да, на этих парней, как и морских пехотинцев, можно положиться. Но сколько их там?
Стил смотрел на дорогу.
– Шестеро. Дежурят в три смены по два человека.
– Ну, а если они нападут, когда все шестеро будут на совещании, обсуждая, как лучше защитить тебя? Или вообще ударят такими силами, что неважно, сколько их там будет?
– Вы предлагаете…
– Я предлагаю нечто, чего ты не сделаешь, сынок. Знаю. Поэтому если не будет возражений, я чуток
