— Если бы ты думала, что я такой гадкий, ты бы не просилась пойти со мной, правда? — улыбнулся Керни.
Она прижалась к нему.
Машина стояла примерно в двухстах ярдах от отеля, на стоянке, но, к счастью, недалеко от выезда.
— Ходи на пятках, Линда. Это прекрасное упражнение для икр, хотя они у тебя и так красивые.
С одной стороны, дела шли не так уж хорошо, но, с другой, он правильно нашел базу ФОСА и братьев Домбровски. Если бы он мог разговорить одного из них, эта информация была бы самым большим подспорьем, чтобы найти Дмитрия Борзого.
Конечно, оставались кое-какие сложности, например, уехать со стоянки живым. И еще была Линда Эффингем.
С Линдой хуже всего было то, что он действительно любил ее.
— Проклятье!
— Что?
— Ничего. Иди, дорогая.
Глава двенадцатая
Они ехали уже в третьей украденной машине, огибая округ по самой дальней границе. «Вальтер» без патронов валялся в ящике для перчаток. Машина, «Форд-универсал», которому было всего несколько лет, но уже полностью разбитый, был уже третьей машиной, которую они украли сегодня. Первой была моторная лодка, на которой они бежали из дока.
«Магнум» лежал между ними на сиденье, заряженный единственной полной обоймой, девятый патрон был в патроннике. Пистолет, конечно, был серьезным компроматом, если бы их остановила полиция, даже просто для проверки документов. Но самым серьезным компроматом были они сами. Только слепой или сумасшедший не узнал бы в них Дэвида Холдена и Рози Шеперд, которых разыскивала полиция, и чьими фотографиями были увешаны все столбы. Их снимки были на каждой почте по всей стране, его фотографии, кроме того, украшали обложки журналов и газет, к тому же их лица показывали в вечерних новостях примерно два раза в неделю.
Рози сказала ему, что на телевидении появилась новая программа. Она называлась «Часовые террора». Каждую неделю рассказывали о каком-нибудь руководителе «Патриотов», показывали его фотографии, и в студии был прямой телефон, по которому каждый, кто видел его, мог позвонить.
Дэвид Холден не чувствовал себя особо польщенным тем, что, как сказала Рози, о нем сделали самую первую программу. Она называлась «Преступный профессор истории».
— Дурацкое название, — наконец сказал Холден.
— Какое?
— Это «Преступный профессор истории».
— Нет, программа на самом деле называлась не так. Просто в передаче они постоянно говорили о тебе как о преступнике. Ты был симпатичный, когда был мальчиком, особенно в том матросском костюмчике.
— В матросском костюмчике?
— Да, когда тебе было четыре года. В доме твоей тети.
— Четыре… О Боже… — Вдруг он вспомнил фотографию. Его тетка была достаточно богата, не так богата, как она думала, но жила она лучше остальных. Когда он был маленький, его на несколько недель отправили к ней пожить. Дэвид уже забыл, как оно все было, но четко помнил фотографию. На самом деле она была ему не тетка, а просто близкая подруга матери. Она всегда хотела иметь детей, но своих у нее не было, и поэтому пожилая леди баловала его игрушками и дорогими подарками, пока, как он узнал только через несколько лет, его отец не увидел фотографии.
— Слава Богу, что это была фотография в матросском костюмчике, — вслух сказал Холден.
— Что?
— Ничего.
— Нет, о чем ты думал? — настаивала Рози.
Он взглянул на нее, и внезапно почувствовал, что у него пересохло во рту.
— На самом деле она не была моей теткой, понимаешь? Просто подружка моей матери. Наверное, она была немножко чокнутая. Я до сих пор помню, что отец бесился, когда видел эти фотографии.
— Это был отличный матросский костюмчик, и тебе было всего четыре года.
— Поверь мне. Могло быть и хуже.
— Что могло быть хуже? — засмеялась Рози.
— Нет… Я… Черт, я Элизабет даже и не заикался.
Он посмотрел на Рози. Она сидела, забравшись на сиденье с ногами, как маленькая девочка.
— У нас об этом и речи не заходило, поэтому я и не заикался. Я сам видел фотографии только один раз. Я про них забыл, и вспомнил только тогда, когда ты рассказала про эту идиотскую передачу.
— Этот парень в телевизоре, — сказала Рози, — рассказал, что они взяли фотографии из старого фотоальбома.
— Альбома? Значит, они добрались до тети Дороти. Черт!
Сейчас, если она жива, ей было бы лет восемьдесят пять, потому что она была гораздо старше его матери. Он это хорошо помнил.
— Почему ты боишься мне рассказать, Дэвид?
— Я не боюсь…
— Ерунда, — засмеялась Рози. — Что это за фотографии, а? Ну давай, расскажи Рози.
В первый раз он слышал, чтобы она называла себя Рози.
— Ничего особенного, не волнуйся…
— Я не волнуюсь. Это ты волнуешься.
— Я не волнуюсь. Ради Бога, мне было всего четыре года, а она была…
— Что за фотографии?
Если бы они проезжали мимо бензоколонки, он бы остановился, чтобы она заткнулась.
— Что за фотографии, Дэвид?
Дэвид Холден сглотнул.
— В костюме супермена, — пробормотал он.
— В чем?
— В костюме супермена, — снова пробормотал Дэвид. — А другая — в рождественском костюме зайчика и еще…
— О Боже!
— Все, я сказал. Все. В дурацком костюме зайчика.
— О, Дэвид! С ушами, и все такое?
Холден почувствовал, что у него краснеют щеки.
— Да, черт побери. С ушами, и все такое. Со всеми чертовыми причиндалами.
— А ты держал в руках маленькую рождественскую корзинку?
— Нет… Я не помню… Да, по-моему, держал.
— А какого цвета? — она захихикала.
— Это была черно-белая фотография. Откуда я знаю, черт возьми! Это было давно. Отстань от меня, — сказал Холден.
— Ты покраснел. Господи, ты покраснел! Я думала, ты не умеешь.
— Я не покраснел. Мне жарко. — Холден открыл окно.
— Я уверена, ты был самым миленьким зайчиком.
— Прекрати, — рявкнул Холден.
— А может быть, ты оделся бы как-нибудь зайчиком…
