— Ты же местный, следопыт, — сказал капитан.
— К черту! — сержант длинно выругался. — Там не следы — каша. Вызывай десант. Все равно вдвоем ни хрена не сделаем. — Сел, зубами разорвал индивидуальный пакет. — Давай перевяжу, командир.
Капитан только сейчас заметил, что у него из рукава на траву капает темная кровь…
Стажеру повезло. Во время нападения он оказался в стороне и видел, как визжащая орда накрыла доктора, потащила — только руки мелькнули в воздухе, видел, как вырвался сержант — уложил одного, другого, и через секунду снова был погребен под ленками, видел, как покатился командир.
Он словно оцепенел, даже не подумал, что надо стрелять. Ленков были десятки. В зеленом сумраке они метались как тени. С деревьев соскакивали новые — ощерившись, кидались в схватку.
А потом сразу трое повернулись к нему, стали заходить кольцом — медленно. На фиолетовых мордах горели янтарные жадные глаза. Стажер закричал, бросил в них чем-то — ветки захлестали по лицу. Он бежал, вряд ли сознавая, что делает — запутался в лианах, растянулся во весь рост, всхлипывая, выдирался из цепких воздушных корней.
Остановился он, когда подкосились ноги. Сел на валун. Сердце выскакивало, в груди не было ни капли воздуха.
Он находился в глубоком овраге. Скаты были без травы — земляные. По дну, омывая мертвые сучья, тек черный ручей. Стажер припал к нему, пока хватало дыхания, пил теплую, приторную воду.
Было невыносимо тихо. Звенела и лезла в лицо стая мелких мух — пиуме. Пиуме кусают все светлое время суток. Кажется, вырвался. Он вдруг вскочил — автомат! Где автомат? Автомата не было. Вещмешок также исчез. Стажер бессильно опустился на холодный камень. Он готов был заплакать. Дурак! Тупица! Потерял автомат. Что он теперь без оружия?
Гевеи высоко на краю оврага покачивали верхушками в бездонном небе.
Дурак! Ему теперь не выбраться из этого леса. Стажер все-таки заплакал в кулак, тут же испуганно оглянулся.
Карта! Он попытался вспомнить карту. По маршруту до границы с пампой нужно было пройти еще сто километров. Целый зеленый океан. Это слишком много. Этого ему никогда не осилить. Сто километров по селльве. В одиночку. Без еды. Без оружия. Но капитан говорил — если свернуть на юг, то до границы километров пятьдесят. Так. Это уже легче. Пятьдесят километров он как-нибудь пройдет. Он проползет их, если нужно. Стажер опять вскочил. Дурак! Самый настоящий дурак! У него же есть рация!
Он лихорадочно ощупал комбинезон. Рация, вшитая на груди, была на месте. Плотно сел зажим наушника. Он послал вызов. Это было просто — нажимай кнопку и все. В наушнике появился фон, рация работала. Он давил кнопку, никто не отвечал.
Ну конечно! Личные рации бьют на четыреста метров. А он отмахал километров пять или больше. Его никто не услышит.
Но все-таки рация немного успокоила. В конце концов все не так страшно. Сержант уже, наверное, связался с базой. Им немедленно вышлют подмогу.
Если только сержант жив.
От этой мысли стажера замутило.
— Ничего, ничего, — сказал он себе и осекся.
В просвете широких крон на недоступной высоте застрекотал вертолет.
Стажер закричал, замахал руками, полез вверх — сорвался, посыпались сырые комья, опять полез, выбрался. Вертолет скрылся за деревьями.
Он застонал от досады. Надо было выйти на открытое место и ждать. Зажечь костер. Скорее! Может быть, они еще вернутся. Он кинулся туда, где лес был пореже и солнце белыми, ослепительными столбами стояло в сумраке.
От толстого, в три обхвата, бочкообразного, бородавчатого дерева отделился ленок. Жилистые, коричневые руки его с кривыми когтями болтались ниже колен. Желтые глаза по бокам острой морды, не мигая, смотрели на человека.
У стажера опустело в груди. Звонко щелкнула ветка. Он сделал шаг назад. И ленок заверещал, но не неистово, как я схватке, а скорее жалобно, тонко, словно ножом провели по стеклу.
Откуда-то из чащи откликнулись такие же жалобные, тонкие голоса.
Стажер оглянулся. Из густых, пятнистых зарослей вышли еще четверо.
Его втолкнули в хижину. Там было темно. Он сразу же споткнулся обо что-то.
У стены завозились, поднялась неясная фигура, насмешливый голос сказал:
— Веселая собирается компания.
Стажер отшатнулся, но ленки опять толкнули его вперед.
— Из группы «Сунни»? — спросил человек.
— Да.
— Будем знакомы. Я — Колиц.
— Колиц! Из группы Колица?
— Да. Колиц из группы Колица.
— А разве вы не…
— В том-то и дело, что «не». — Человек усмехнулся. — Во всяком случае — пока. Ну-ка, погодите. — Колиц отрывисто свистнул. — Фу, черт, никак не привыкну. — Свистнул еще раз.
В ответ ленки разразились целой какофонией длинных и коротких свистов, то повышая, то понижая тон. Колиц слушал, сильно сморщившись.
— Ни хрена не понимаю, — сказал он и опять свистнул.
Ленки затрясли мордами, и стажер почувствовал, как влажные клыки скользнули по кистям рук сзади. Он дернулся. Его крепко схватили.
— Не валяй дурака, — сказал Колиц. — Тебя развяжут.
Обрывки лиан соскочили с запястий. Стажер поспешно вытащил руки, избегая мокрых прикосновений.
Ленки посвистели. Колиц свистнул в ответ. Они вышли, закрыли дверной проем плотным щитом.
— Располагайся, — сказал Колиц. — Это, конечно, не курорт, но жить можно. Особенно если жить тихо.
Глаза привыкали. Хижина была небольшая, без окон, с плетеными стенками. Сквозь них пробивалось солнце. Пол — земляной. В углу навалены широкие листья — постель. Там зашевелились, громко застонали. Колиц нагнулся.
— Кто это? — испуганно спросил стажер.
— Ваш доктор. Принесли полчаса назад. Голова разбита. Наверное, сотрясение мозга — заговаривается.
— Доктор! — обрадованно крикнул стажер.
— Пи-ить… — слабо откликнулись в углу.
Колиц присел, поднял глиняный кувшин.
— Его надо в больницу. Немедленно! — сказал стажер.
— Правильно, молодой человек, — насмешливо ответил Колиц.
— Стажер, где мы? — простонал доктор. — Голова горит…
— Лежи, лежи, лучше всего засни, — Колиц накрыл доктора какой-то тряпкой, сказал сухо:
— Он не так плох, как кажется. Ему надо отлежаться, вот и все.
Стажер привалился к стене. Хижина зашаталась.
— У вас оружие есть? — спросил он.
— Что?
— Ну — автомат.
— Есть хочешь? — сказал Колиц.
— Нельзя же так сидеть! — возмущенно сказал стажер. — Надо что-то делать.
— Например?
