мне понятны. Ты ведь связан с моей сводной сестрой, Софи, и я не могу обвинять тебя…
— Связан? — недоуменно прервал Марко. — Что ты имеешь в виду?
— Не старайся притворяться! — отрезала Полли, раздраженная его тоном.
Она почувствовала себя опустошенной. Он считает ее дурочкой! Она видела, как они целовались. Софи до сих пор щебечет о нем в тех редких случаях, когда они встречаются. И разве только вчера он не признался, что Софи приезжала сюда, чтобы побыть с ним?
— Тебя интересует, почему я не сообщила тебе о Бене? Потому что ты бы почувствовал себя ответственным за то, к чему не хотел бы быть причастным!
— Ты думала, что я не захочу быть причастным к судьбе собственного сына?
Кровь отлила от ее лица.
— Это мой сын, Марко. Его зачатие — ошибка с твоей стороны. Когда ребенок планируется, зачинается в любви - это другое. А Бен оказался побочным результатом легкомысленно проведенных выходных. Насколько я поняла по твоей реакции в Кембридже, какой-либо интерес ко мне у тебя отсутствует, а следовательно, и к нему.
Лицо Марко стало таким мрачным, что она отшатнулась, со страхом подумав, что он ее ударит.
— У тебя извращенное понимание ответственности, — сказал он хрипло. — Когда я сказал, что беспокоюсь, как бы ты не забеременела, ты сказала, что принимаешь таблетки. Лгала?
Она покраснела.
— Я принимала, — неуверенно ответила она. — Мне их прописали из-за проблем с месячными. — Чувствуя, что краснеет все больше и больше, она рассердилась на себя. — А потом прекратила принимать.
— Зачем же ты солгала?
— Потому что это было то, что ты хотел услышать! — вырвалось у нее. — Не кажется ли тебе, что я и так была достаточно унижена той ночью? Я позволила себе отдаться, не думая о последствиях; я все еще была под воздействием лекарства. А когда ты понял, что я была девственницей, — разразился праведной лекцией о моей глупости и о своей потере самообладания. Ради твоего же спокойствия я сказала, что принимаю таблетки. Чтобы успокоить твою драгоценную совесть!
— Очень продуманно с твоей стороны, — сухо отвечал он. — Потом ты исчезла в Америке со своим бойфрендом, а вернувшись, всякий раз оказывалась в противоположной части страны, когда бы я ни позвонил. И все письма мои игнорировала.
— Я и в самом деле не получала никаких писем. — Она ощущала волну поднимающегося возмущения.
— Видимо, их кто-то коварно похитил, — с иронией проговорил Марко.
Полли пожала плечами, почувствовав слабо шевельнувшиеся сомнения. Возможно ли, что кто-то и впрямь перехватил письма, адресованные ей? Кто? Отец? Она тут же откинула эту мысль.
— Ну а что помешало тебе самой набрать телефонный номер? Или черкнуть пару строк?
Она прерывисто вздохнула.
— Я уже сказала, Марко. Я думала, что ты не хочешь знать. И конечно, мне не хотелось навязываться, давить на твое чувство долга!
Негодованию его не было границ.
— У меня, значит, все-таки есть чувство долга? Превосходно, это единственный комплимент, который я сподобился услышать, — он невесело усмехнулся. — Правда, с запозданием. Что же, лучше поздно, чем никогда. Мой сын прилетит в Италию и получит итальянское гражданство сразу же, как я смогу оформить все бумаги.
- Не поняла…
— Ты прекрасно слышала. Первые годы своей жизни мой сын провел в Англии, теперь он переедет в Италию, где ему самое место.
— А если мать твоего сына хочет, чтобы он оставался в Англии?
Он смерил ее глазами с головы до ног.
— В данный момент на твоем месте я бы не высказывал свое мнение. — со значением посоветовал он.
— Как ты смеешь так говорить?
— Ты лгала мне, преднамеренно лишив меня того, что могло бы стать самыми памятными мгновениями моей жизни. — На секунду его голос сорвался. — Бен — мой сын. Он Даретга. Его отлучили от отца. Теперь ему необходимо быть здесь. Со мной.
Не веря своим глазам, она смотрела, как он развернулся на каблуках и ушел.
Несколько минут она стояла замерев. Затем с тяжелым сердцем последовала за ним.
Он был в гостиной, наливал себе виски. Каждый мускул его тела был напряжен.
— Марко? Нам надо поговорить. Нельзя сделать подобное заявление и уйти!
Он повернулся к ней. В комнате было темно — горела лишь настольная лампа, но она с ужасом увидела на его лице слезы.
— О… Марко… — Ее горло перехватило, слова произносились с трудом.
—Возвращайся на террасу. — Он провел рукой по глазам. Она приблизилась, коснувшись его плеча, и ощутила пробежавшую по телу судорогу.
— Нет, я не могу, мы должны объясниться до конца, — неуверенно прошептала она.
— Не сейчас, Полли. — В его взгляде сквозила мука. — Мы обговорим все позже. Сейчас мне нужно побыть одному.
— Мне ведь тоже было нелегко, — принялась объяснять она. — Воспитывать Бена одной…
— Но он у тебя был. — Голос его внезапно сорвался. — А меня его лишили. У меня был крошечный сын, а я и не знал об этом. Не уверен, смогу ли я тебе это простить, Полли.
Боль, которую он испытывал, казалось, по воздуху передалась ей и полностью ее поглотила. Она шагнула вперед и обвила руками его шею.
Марко задержал дыхание, не откликаясь на ее прикосновения. Движимая слепой жаждой, она потянулась к его губам.
С приглушенным проклятием он сжал в ладонях ее голову и порывисто вернул ее поцелуй, она раскрыла губы, и он проник внутрь. Их языки соприкоснулись, чувства накалились до предела. Казалось, их тела сейчас расплавятся.
— Пожалуйста, не надо ненавидеть меня. — с рыданием произнесла она почти не отрываясь от его губ. — Пожалуйста, я не вынесу этого.
— Я не ненавижу тебя. — Его голос был наполнен болью. — Видит бог, должен бы, но не могу.
Она с трудом дышала. Ее груди набухли от прихлынувших соков желания, снизу по всему телу разливалось тепло. Его руки бродили по ее спине, бедрам; она ощущала силу его возбуждения — он чуть не пронзал ее. Возможно, что он жутко зол на нее. Но физически, по крайней мере, желал ее по- прежнему.
У нее вырвался глухой возглас, когда он дрожащими пальцами начал расстегивать пуговки, затем, распахнув на груди платье, стал поглаживать теплую плоть с жадностью, наполнившей ее желанием. Она приникла к нему. Он отодвинул кружева ее лифчика и прильнул губами к потемневшему соску. Напряжение страсти обострялось подавленной яростью.
— Как мне недоставало тебя. — прошептала она, дрожа и пламенея от желания. — О, Марко, ты даже не представляешь, как мне тебя не хватало.
— Не хватало? Не лги, Полли, — прорычал он, потом вдруг резко, словно внезапно придя в себя, оттолкнул ее. Он тяжело дышал, гнев его возрастал с каждым мгновением.
— Я всегда был в пределах досягаемости. Требовался единственный телефонный звонок и недальний перелет!
Нет, не был. Ты принадлежал Софи!
— Ты вынашивала моего ребенка. Неужели тебе не приходило в голову, что я имею право знать? Ты сознательно избегала меня, скрывая свою беременность, пряча моего сына от меня все это время. Боже мой, Полли, как ты могла?
— Марко… о, пожалуйста… — Она не могла больше сдерживать слезы, они обожгли ее глаза, потекли
