Марко.
— Неужели ты думаешь, что я хотела бы твоей смерти? — хрипло прошептала она.
— Это могло бы решить твою проблему, — уколол он. — Хоть теперь-то ты перестанешь подозревать меня в связях с криминальным миром? Неужели одно из предубеждений Гамильтонов наконец кануло в небытие?
Слезы застилали ей глаза.
Зазвонил мобильный телефон, Марко ответил сначала на итальянском, затем внезапно перешел на английский. Полли слушала невнимательно, потом, заметив тревогу на его лице, прислушалась и внутренне похолодела.
Пассажиры уже начали подниматься на катер, но они не двинулись с места.
— Что случилось? — осевшим голосом спросила она.
— Бен в клинике во Флоренции; насколько я понимаю, несчастный случай на воде.
— Случай на воде? — слабо повторила она. — Каким образом? Где? — Холодный ужас сжимал ее своими клешнями.
— Он был с Софи. Неясно, что в точности случилось.
— Марко, с ним все будет в порядке?
— Да, конечно, не бойся; но нам надо немедленно возвращаться, дорогая.
— Да, несомненно. — Она чувствовала, что близка к истерике.
— Полли, солнышко… — Марко говорил тихо. — Отец сказал, что Бен без сознания. Есть риск, что он может впасть в кому.
Последующие события происходили как во сне. Полли была оцепенелым, отстраненным наблюдателем. Лихорадочные телефонные переговоры. Мучительное ожидание рейса.
Короткий полет, казалось, длился бесконечно, поездка в такси через Флоренцию — как ночной кошмар. Неожиданно начался дождь с градом, градины были величиной с куриное яйцо и стучали по ветровому стеклу как снаряды. Водитель такси беспрерывно чертыхался. Полли прижималась к Марко, ища утешения, и слышала глухой стук его сердца.
Больница. В приемной вся семья Даретта, Софи — все бледные и нахмуренные, тихо плачущие. В комнате рядом, на огромной кровати, крохотное неподвижное тельце. Мониторы и капельницы, подключенные к нему, не позволили Полли броситься к сыну, схватить на руки, вдохнуть в него жизнь и здоровье.
Она снова и снова повторяла его имя, говорила разные глупости, которые после даже и вспомнить не могла, а слезы потоком лились из глаз.
Бен спал.
Она с трудом оторвала глаза от сына и взглянула на Марко. На его напряженном белом лице темнели черные глаза. В них она увидела отражение своих собственных чувств.
Слезы неудержимо подступали к горлу, душили. Как бы ни были сложны их с Марко отношения, но их объединяла любовь к Бену, страх за его жизнь.
— Иди поговори с доктором, — сказал он тихо.
— Я нашла его плавающим лицом вниз в воде, — сказала Софи тусклым голосом.
— Ты нашла его? — Марко говорил с подчеркнутой холодностью. — Что ты имеешь в виду? Ты не была с ним?
— Естественно, я была с ним. Просто отвернулась на секундочку, только и всего!
Полли и Марко долго разговаривали с врачом о шансах на полное выздоровление Бена. Врач сказал им, что на данном этапе прогноз неопределенный. Если Бен придет в себя в течение ближайших нескольких часов, то опасность сведется к минимуму. Если же останется в коме, то возможно повреждение мозга.
И вот теперь, так и не в силах выйти из состояния оцепенения, Полли сидела в маленькой приемной, мелкая дрожь сотрясала все ее тело. Рядом с ней сидели Марко, Руфь, Тино и Софи, которая пыталась объяснить, что же случилось.
Софи предложила приглядеть за Беном, пока Руфь и Тино отправились по магазинам, а Мариетта кормила близняшек. Бен заявил, что хотел бы отправиться в бассейн. Не видя в том большой беды, Софи отвезла его в дом Марко, там и приключился несчастный случай.
— Значит, ты отвернулась на несколько секунд, и за этот срок мой несмышленый сын добежал до бассейна, поскользнулся, ударился головой, потеряв сознание, упал в воду и пробыл там неопределенное время?
Полли предостерегающе положила ладонь на руку Марко. Софи побледнела. Она, несомненно, была сильно огорчена; белое как мел лицо придавало ей сходство с куклой.
— Побережем свою энергию для Бена, — запинаясь, прошептала Полли мужу. — Обвинять Софи теперь бесполезно. Я уверена, что ей и без того нелегко.
Но Марко не отрывал глаз от Софи.
— Все так и было, Софи? — допытывался он со злобой.
Полли насторожилась, заподозрив, что Марко уже разговаривал с Тино и Руфью и знает что-то, неизвестное ей.
Софи огрызнулась:
— Я следила за ним все утро, а отвлеклась на чуть-чуть — только поговорить с Лучано.
— Поговорить с Лучано? Он был с тобой?
— Нет, конечно, но…
— Ты хочешь сказать, что звонила ему по телефону? У тебя был сотовый?
— Ну, нет… — Софи слегка покраснела.
— Так ты пошла звонить в дом? До дома от бассейна пять минут ходьбы. Как ты могла оставить трехлетнего ребенка у глубокой воды без присмотра?
— Ты просто ревнуешь, потому что я звонила Лучано! — Наступившее молчание опустилось на собравшихся как пелена, мешая дышать.
— Я всегда считал наши отношения дружескими. — Марко тщательно, со скрытой угрозой выговаривал слова, превратившись в разъяренного сицилийца. — Лишь недавно я обнаружил свою ошибку. Ты не знаешь, что такое дружба, Софи.
— Марко…
— Не в обычаях друзей преднамеренно портить друг другу жизнь, — начал он безжалостно. — Они не пытаются разлучить человека с матерью его ребенка. Они не стараются спровоцировать неприятности в день свадьбы. Не станут звонить по сотовому телефону, чтобы отравить ему брачную ночь. И самое главное, никогда не смогли бы пренебречь безопасностью его сына, болтая по телефону в то время, как им поручена забота о его жизни. С нашей дружбой покончено, Софи.
Лицо Софи от унижения налилось кровью, она вскочила на ноги и рванулась прочь из комнаты. На трясущихся ногах Полли ринулась следом. Ей удалось догнать ее.
— Погоди! Софи, постой.
Софи остановилась; глаза ее были единственным живым пятном на застывшем лице.
— Иди к своему драгоценному мужу, Полли, — сказала она угрюмо. — Яснее ясного — ты победила. Давай беги — он тебя заждался!
— Не уходи так, — взмолилась Полли, утирая слезы. — Не думай, что мы обвиняем тебя в том, что произошло. Марко не хотел, он просто слишком переживает за Бена — он знает его так недолго, и он просто испуган… просто боится, что… — Она не могла заставить себя закончить фразу, назвать все своими именами.
Софи начала плакать.
— Я думала… О черт, Полли, я так виновата, это был просто несчастный случай, но, наверное, я должна была получше следить за ним, о боже мой, Полли, он ведь поправится, правда?
— Ты сделала ошибку, Софи, — проговорила Полли, обнимая ее, — но ничего не изменится, если ты будешь мучить себя. Не будь так строга к себе.
— Сама мягкость и всепрощение. На твоем месте я никогда бы не простила! Да, я была большой дрянью. — Наступила краткая пауза. Софи отступила назад, и поток слов полился с новой силой: — Марко
