Кроме того, снова подстраиваются аватары.
Да-да, определенно подстраиваются.
– Стой! – говорю я.
Квинта испуганно останавливается и оборачивается на меня. Я привлекаю ее к себе и без смущенья целую. Квинта этого явно не ждет, однако глаза ее тут же радостно загораются, а от ладоней, когда она меня в ответ обнимает, исходит тепло.
Аватары несомненно подстраиваются.
И вот что меня больше всего удивляет в женщинах. Только что она была сама не своя, мучилась опасениями, переживала, и вдруг, сразу же, как по мановению – ничего. Все отброшено, она снова счастлива. Никаких тревог, никаких тайных сомнений.
Точно умылась легкой водой.
– Ты мне очень нравишься, – говорю я.
– Ты мне – тоже, – немедленно отвечает Квинта.
В квартале ремесленников, как всегда, оживленно. К вечеру в этот район подтягивается большинство наших граждан. Так уж исторически получилось, что все развлечения, если это так можно назвать, все наши публичные мероприятия сосредоточены именно тут. Правда, и само место исключительно симпатичное: множество лавочек, магазинчиков, двориков, площадочек, переулочков. Этакий маленький город в городе. Полный тайн: никогда не знаешь, что откроется за поворотом. Даже старожилы, обосновавшиеся тут с начальных времен, иногда затрудняются объяснить, как пройти к той или иной его части. Архитектура здесь непрерывно меняется. Еще вчера был проход, а сегодня его перегородила сценическая площадка. Или, наоборот, был магазинчик, увешанный страшноватыми инопланетными масками, а теперь – извилистый коридор, выводящий к галереям художников. И ведь никто никому не мешает. Театр на открытой сцене, оформленной как рыцарский зал, показывает что-то, по-моему, не меньше, чем из Шекспира. Кипят страсти, тучный бородатый актер свирепо выхватывает кинжал. Сейчас в свои права вступит смерть. И тут же, через какие-то двести метров, тоже на открытой площадке покачиваются оливкового цвета певцы. У них странные имена, Юлай и Сфинга, и поют они на языке, которого не знает никто. Наверное, изобрели его сами. Сплошные прищелкивания, гортанные вскрики, совершенно непроизносимые сочетания букв. Звучит, тем не менее, потрясающе. Будто молитва неизвестным богам.
Я невольно прислушиваюсь, замедляя шаги.
– Идем, идем!.. – теребит меня Квинта.
Дальше, впрочем, не протолкнуться. В переулке за сценой, куда она намеревалась свернуть, точно стаи жуков, вклинились друг в друга две группы туристов. Одна, наверное, из Японии, все в панамках, увешанные, как елки, различной аппаратурой, а другая, по-видимому, американцы, поскольку средь них во множестве желтеют физиономии «симпсонов». Американцы почему-то питают слабость к этому идиотскому персонажу, хотя, конечно, ни русский, ни европеец такую аватару себе не выберет.
– Ну, и куда идти?
Квинта не задумывается ни на мгновение. Она крепко берет меня за запястье и говорит:
– Делай, как я. Представь, что это просто скопление призраков…
Она как-то по особенному поворачивается, как-то выставляет плечо, и мы ныряем в толпу. Я жду, что сейчас меня стиснут со всех сторон. Однако ничего подобного не происходит: мы просачиваемся сквозь душный человеческий хаос, не ощущая сопротивления.
Три секунды, и мы уже на другой стороне.
– Как это тебе удалось?
– А вот так! – с гордостью говорит Квинта. – Всегда слушай меня…
Наконец, мы оказываемся у галереи Енота. Енот как раз в это время объясняет туристу, выпучившему лягушачьи глаза, что не может продать ему понравившуюся работу. Такой формы коммуникации в городе нет. Мы вообще ничего не покупаем и не продаем. Денежные отношения у нас исключены как факт. И дарить тоже бессмысленно: вы не сможете забрать картину с собой. Все, что здесь выставлено, может существовать лишь пределах городского коммуниката.
– Но я хочу это иметь, – настаивает турист.
Тогда Енот делает правой рукой быстрый жест, и между пальцами у него появляется прямоугольник визитки.
– Свяжитесь со мной на Земле. Возможно, мы сумеем решить этот вопрос.
Турист уходит, оглядываясь.
Походка у него деревянная. Он, как и всякий неразработанный покемон, заметно приволакивает ступни.
– Ну, будет теперь репу чесать, – сообщает Енот.
Туристы – это у нас предмет бесконечных острот. И ходят они не так, и покемоны у них дурацкие, хуже не выдумаешь, и бестолковые они, и абсолютно безмозглые, и лезут, как ошпаренные тараканы, куда можно и куда нельзя. А главное, большинство туристов напрочь не понимает, почему мы не пытаемся извлечь выгоды из своего положения. Хотя бы, например, продавать то, что выставлено, с доставкой соответствующего аналога на Земле. Между прочим, именно так и пытается делать Коккер. Здесь, «наверху» – деньги, «внизу» – товар. У нас ведь даже визы совершенно бесплатные. Теоретически – подай заявку на сайте и в порядке очереди получи. А если их в действительности покупают и продают, то это уже проблемы Земли.
– Думаешь, он с тобой свяжется?
– Свяжется, почему бы и нет? – отвечает Енот. – Только на Земле мне так не нарисовать.
Енот грустно вздыхает. Кстати, имя, местный логин, ему очень идет. У него громадная, почти до пояса, шапка волос, таких густых, что они закрывают плечи со всех сторон. Да и по характеру, как я слышал, он тоже енот: занимается своими делами и лишь трудолюбиво сопит.
В городе он уже почти год.
– Так что вас интересует?
Квинта показывает мне одну из работ. На прямоугольном, вытянутом, как рулон, сером штриховом полотне изображена цапля, стоящая среди трав. Крылья у нее немного распахнуты, голова с тонким клювом обращена к небесам. Кажется, что она сейчас полетит. Маховые перья на кончиках как будто трепещут.
Мне эта работа сразу же нравится. Я отступаю на шаг, чтобы представить, как она будет выглядеть у меня на стене. Неплохо, по-моему, будет выглядеть. Комната оживет, в ней появится внутреннее дыхание. И потом все-таки хорошо, что это не клип. Одно время у нас вспыхнула мода на «движущиеся картины»: там и трава под ветром колеблется, и ползут облака, и человек, если уж нарисован, поворачивается и машет рукой.
Не знаю, меня это не привлекает.
Слишком уж определенно, слишком уж предсказуемо, завершено.
Нет магии ожидания.
То ли дело здесь: взлетит – не взлетит?
Видимо, по мне все понятно. Енот берет картину с подставки и протягивает ее нам.
Квинта порывисто целует его в щеку:
– Спасибо…
– Спасибо тебе…
Енот явно смущен.
Быть может, это первый его поцелуй.
Что же касается лично меня, то я испытываю странное чувство. Мне почему-то кажется, что я уже никогда не буду счастлив так, как сейчас.
Никогда, никогда.
Ну и пусть!
Меня это не пугает.
Пусть никогда.
Главное, что я счастлив сейчас…
