Он отправился в душ. Дом казался тихим и покинутым. В кухне на холодильнике был прикреплен листок, записка от матери, что родители весь день проведут с доктором Лампрехтом в суде и других официальных учреждениях и чтобы он разогрел себе немного еды, если они не вернутся до ужина. Вольфганг пожал плечами, достал из шкафа коробку с хлопьями и выглянул в окно, охранники все еще были на своих местах, а улица все так же была перегорожена белыми машинами. Продолжалось осадное положение.
После завтрака он снова уселся за письменный стол, внимательно проглядел еще раз свои ночные каракули и, к своему удивлению, все так же не нашел в них никакой ошибки. Быть может, это решение нельзя было бы назвать изящным, но оно все-таки было решением, а это лучше, чем ничего. Поскольку заняться было больше все равно нечем, он переписал доказательство на чистовик, добавил, где надо, пару пояснений, а затем засунул всю кучу бумаг в конверт вместе с формуляром и решениями остальных двух задач. Он заклеивал его со смешанным чувством: с одной стороны, он был рад, что сумел решить последнее задание – и значит, не совсем еще раскис и поддался слабости, а с другой – больше не было ничего, что могло бы отвлечь его от тяжелых мыслей.
Ему не удался даже поход к почтовому ящику. Стоило ему выйти из дома с толстым конвертом в руке, как словно из-под земли вырос один из охранников, протянул к нему руку и сказал:
– Я сделаю это за вас.
Вольфганг, не привыкший к тому, чтобы к нему обращались на «вы», смущенно передал ему конверт, отважившись только на слабый жест протеста. Однако и этого было достаточно.
– Вас там с потрохами съедят, – кратко пояснил мужчина, поводя впечатляющими мускулами под рубашкой, – а я потеряю работу.
– Ах вот как, – ответил Вольфганг и поплелся обратно в дом.
Тишина давила на уши. Казалось, что комнаты выросли за ночь. Толстые ели стояли вокруг дома, как будто когда-то в доме уже происходило что-то подобное, и они остались охранять его, словно волшебный караул. Вольфганг изучил содержимое холодильника, но ничто не вызвало у него аппетита, и он засел в своей комнате, без особого интереса пролистал пару книжек. Вне всяких сомнений, к вечеру он свихнется.
Но где-то после полудня царившую тишину нарушил совершенно невероятный звук. Вольфгангу понадобилось время, чтобы понять, что это звенел дверной звонок. Он ломал голову над тем, как так могло получиться, что кто-то звонит в дверь, когда каждый, кому позволено было переступать порог дома Ведебергов, имел собственный ключ от калитки. Он так и не смог найти ответ, когда в дверь позвонили еще раз, и тогда он просто встал и открыл ее сам.
Это была Свеня. Она стояла, держа руки в карманах, натянуто улыбнулась, а затем сказала:
– Привет. Твое приглашение все еще в силе?
Глава 10
Сказать, что Вольфганг был ошеломлен, – значит не сказать ничего. Из всех людей, населяющих земной шар, он мог бы ожидать кого угодно, только не Свеню. Он удивленно смотрел на нее и еле удерживался, чтобы не протянуть к ней руки, чтобы обнять ее и убедиться, что это не плод его воображения. И он не нашел ничего лучшего, как спросить:
– Как ты прошла мимо охраны?
Секундой позже ему захотелось откусить себе язык. Что за глупый вопрос!
Свеня подняла бровь:
– Я просто сказала, что ты меня ждешь, и они меня пропустили. – Она шагнула назад. – Но если хочешь, я могу уйти. Без проблем.
– Нет, нет, прости. – И Вольфганг, стараясь вести себя как можно гостеприимнее, распахнул настежь тяжелую дверь из темного дерева, ведущую в мрачную прихожую. – Заходи… просто я… я…
– Понимаю, – кивнула Свеня и вошла, – для тебя настали не самые лучшие времена.
На кухне кто-то громыхал посудой – вероятно, один из охранников зашел в дом с черного хода, чтобы налить себе кофе или еще что-нибудь, им это было разрешено. Про себя Вольфганг мысленно поблагодарил его за этот визит, теперь он хотя бы знал, каким будет его следующий вопрос.
– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он, проводив Свеню в гостиную.
– Не откажусь, – сказала она и упала в одно из глубоких кресел.
Уже на кухне он понял, что забыл спросить у нее, чего именно ей принести. Но возвращаться для этого назад показалось ему еще глупее. Поэтому он достал из шкафа два больших бокала, а из холодильника все соки, минералку и лимонад, которые там были. Поднос, с которым он шел до гостиной, получился внушительно тяжелым, а бутылки угрожающе качались и звенели, но ему удалось донести их до гостиной, избежав крушения. Он поставил напитки перед Свеней, плюхнулся в соседнее кресло и, особо не раздумывая, сказал:
– Я до сих пор не могу поверить в то, что ты действительно пришла. – Секундой позже, когда его мозги осознали, что произнес его рот, он весь погорячел и покраснел от смущения, и поскольку земля явно не собиралась оказать ему спасительную услугу, разверзнувшись, поглотив его, то Вольфганг, заикаясь, попробовал справиться самостоятельно: – Я хочу сказать… э-э-э… круто, что ты пришла и все такое…
– Ты же меня сам пригласил, разве нет? – ответила Свеня, наливая себе в бокал кока-колу. – А я сказала, что я подумаю.
– А, точно, – теперь он понял, о чем шла речь все это время. О виолончели. Она пришла, чтобы послушать, как он играет. И именно сегодня, после того как он за целый день не сыграл ни одной ноты.
– Кроме того, я просто должна была прийти. Я подумала и решила, что, когда Глатц так активно выступает «против», я просто обязана быть «за». Я думаю, это во всем так. – Она поставила стакан. Ее взгляд рассеянно блуждал по висевшим на стене акварелям. – Я, наверное, глупости говорю…
– Нет, я… я слышал, что в школе не все в порядке.
Свеня издала короткий смешок, больше похожий на кашель.
– «Не все в порядке» – это слабо сказано. Они все как с цепи сорвались. – Она откинулась назад и вжалась в спинку кресла, как будто хотела спрятаться в ней целиком. – Я рассталась с Марко из-за тебя. То есть из-за всей этой истории.
– Правда? То есть из-за какой истории?
– Ну, он просто говорил такие ужасные фашистские вещи про клонов, просто отвратительные. И вчера вечером я спросила себя, хочу ли я и дальше все это слушать, и пришла к выводу, что нет.
– Что за вещи?
Она еще глубже вжалась в кресло.
– Поверь мне, ты совсем не хочешь этого слышать.
– А, – смущенно ответил Вольфганг, – значит, эти вещи.
На самом деле, он и понятия не имел, что такого мог сказать Марко, но Свеня была права, он совсем не хотел этого знать.
На какое-то время в комнате повисла мучительная тишина. Если бы какой-нибудь слишком много о себе возомнившей булавке вздумалось произвести впечатление, с грохотом упав на пол, это был бы для нее самый подходящий момент.
Свеня потянулась, глубоко вздохнула, оглянулась вокруг и сказала:
– Ты здесь занимаешься?
Вольфганг заморгал:
– Нет, в моей комнате. – Не звучало ли это так, как будто не успела она расстаться с Марко, а он уже вознамерился затащить ее в свою комнату? Интересно, есть ли в мире хоть один человек, который ведет себя еще более неловко? – Но акустика здесь гораздо лучше, – поторопился добавить он. – Я, э-э-э, когда я играю для кого-нибудь, я всегда делаю это здесь.
Она кивнула, все еще изучая картины на стенах.
– Например, когда в гости приезжают бабушка с дедушкой, да?
– Не совсем. Мои бабушка и дедушка уже давно умерли.
– Ну, или на праздниках, в семейном кругу.
– Вообще-то родственников у меня тоже нет.
