Сейчас он несколько вяловат, что с ним время от времени происходит, но — уже ничего, перемелется, он постепенно приходит в себя. Тебе с ним будет нисколько не хуже, чем, например, со мной. По-другому, конечно, но ведь и хорошо, что с другим — по-другому. Земекис может дать женщине очень многое…
— С ума сошел! — только и вымолвила Лариса. Внутренне, кстати, она ожидала чего-то подобного. Может быть, не в такой откровенной форме, но все же. — Ты полагаешь, что я так вот, запросто, перепрыгну из постели в постель?
— А что здесь плохого? — искренне удивился Георг. Отстраненно прищурился, и этот прищур испугал Ларису больше всего. — Ну, не хочешь Земекиса, в конце концов, есть тот же Мурзик. Южный темперамент, кавказец, на-астоящий самум… Сама знаешь, как за ним женщины бегают. Между прочим, все, что он говорит, чистая правда.
— Пусти меня, — холодно сказала Лариса.
— Обиделась?
— Нет, просто противно слушать.
Георг несколько оскорбленно пожал плечами:
— Как хочешь… Учти: это не означает, что мы с тобой не сможем встречаться и дальше. Я только хотел придать нашим отношениям, ну — некий оттенок… Некий толчок, ну — чтобы они не выдохлись окончательно…
— А они выдыхаются? — настороженно спросила Лариса.
— Если ты полагаешь, что — нет, значит — нет.
— Но ты-то сам как считаешь?
— Я просто пытаюсь предвидеть будущее, — сказал Георг.
Он без какого-либо смущения плеснул в бокалы вина.
— Кстати, советую, обрати внимание на Марьяну. Она ценит тебя гораздо выше, чем ты можешь вообразить. И не надувай губы, пожалуйста, тебя никто принуждать не будет. Я тебе уже один раз объяснял: ты все решаешь сама. Просто тогда мы могли бы полностью доверять друг другу. У нас так принято, понимаешь?
Лариса подняла голову:
— Я поняла.
— Не расстроилась?
— Нет.
— Вот и отлично…
Георг взял свой бокал и повертел в жестких пальцах. Знакомый фиолетово-стеклянный отлив вдруг появился в его глазах.
— А Марьяна… Марьяна… Поверь, она — необыкновенная женщина…
Марьяна возникла буквально на следующий же день. Позвонила в редакцию и с темпераментом, которому невозможно не позавидовать, сообщила, что образовалось у неё по случаю некое бесподобное платье: скинули как знакомой и, хоть плачь над ним теперь, хоть выбрасывай, чувствую, понимаешь, что оно мне как-то не очень. Главное, дешево. Может, ты, Лара, посмотришь?
— Может, и посмотрю, — осторожно сказала Лариса.
— Сегодня тебя устраивает?
— Ну, вроде бы, никаких особых дел нет.
— Отлично. Тогда, значит, договорились…
В конце рабочего дня она заехала за ней на машине и пока пробивались, впрочем без лишних переживаний, сквозь пробки транспорта от переулка Гривцова на Малый проспект, где, оказывается, имелась у Марьяны квартирка на третьем этаже симпатичного здания, произнесла целую речь — какие нынешние мужики все ж таки тупые и бесчувственные существа: никакой интуиции, никакого, пусть слабого представления о личности женщины, не любовь, а весеннее спаривание самцов и самок, стоит раз уступить, и будто бы уже обязана посвятить ему жизнь. Отвратительное биологическое неравенство, правда? Только берут, взамен ничего предложить не могут. Ну — какие-то там, весьма сомнительные удовольствия. Вот разве Георг, который, кстати, ещё много лучше других, что-нибудь тебе предложил?
— А он мне, по-моему, ничем не обязан, — сказала Лариса.
— Да? Не слишком высоко, значит, ты себя ставишь. Ты ему дала то, что мало кто мог бы дать.
— Интересно, что именно?
— Нет, ты, кажется, действительно не понимаешь.
— Ну и что? А если он мне понравился? — с вызовом сказала Лариса.
— Это, знаешь, ещё не причина, чтобы делиться.
— Он не получил ничего — чего бы я сама не хотела…
Марьяна бросила на неё быстрый взгляд.
— Боже мой! Так ты ещё этого и хотела? Извини, Лара, конечно, по-моему, ты — просто чокнутая.
— Иногда надо быть чокнутой, иначе скучно.
— Боже мой!..
— А что?
— Да нет, это я так, к слову…
Марьяна потрясла головой, словно чтобы избавиться от наваждения, вцепилась в баранку, обогнала по встречным рельсам еле ползущий трамвай и всем правилам вопреки свернула поперек главной улицы.
Видимо, она была чем-то сильно удивлена.
— Ладно-ладно, ты ещё научишься понимать свою цену… — Вдруг, как крыска, ощерилась, выставив великолепные крепкие зубы. — А этот-то наш каков? Ну — Жора, ну — хищник интеллигентный…
Лариса, кажется, уже поняла, в чем смысл этого приглашения. И действительно, когда они поднялись в квартиру, обставленную кстати, не хуже, чем у Георга, когда выпили кофе (Марьяна предложила вина, но Лариса категорически отказалась), и когда, наконец, было продемонстрировано то самое платье, — без обмана, в высшей степени простое, но элегантное, — Лариса прикинула его на себя и замерла от восторга, — и когда она с сожалением опустила его на спинку стула: дешево — не дешево, а очевидно, что таких денег у неё просто нет, это для Марьяны, может быть, дешево, а для неё все, что выше зарплаты, уже запредельно, Марьяна, до этого как бы невзначай прикасавшаяся то к бедрам Ларисы, то к рукам, то к плечам, уже достаточно откровенно, однако и не слишком пока выходя за рамки дружеских отношений, задержала её у зеркала, мягко полуобняв, и спокойно заглянула в глаза, будто через зрачки — до самого сердца.
— Ну что, берешь? — участливо спросила она.
— Боюсь, что не выйдет. А сколько это, если по-настоящему, стоит?
— Для тебя — нисколько, — ещё участливее сказала Марьяна. Повела рукой по спине, и Лариса вдруг ощутила, какие у неё горячие и чуткие пальцы. Полыхнуло вдоль позвоночника телесным жаром. — Примерь, если хочешь. Я — помогу…
Вывернулись вперед малиновые упругие губы.
Лариса отступила на шаг и, точно девочка, высвободилась из объятий.
— Не надо… Прошу тебя… У меня не получится…
Ей было очень неловко.
А у Марьяны лицо сразу же стало высокомерным. Прорезалась вертикальная складка между бровями. Глаза превратились в два темно-прозрачных камня.
Она медленно опустила и снова подняла веки.
Будто зарубку сделала.
— Жаль, — искренне сказала она.
Больше ничего особенного, вроде бы, не произошло, но через день, в дождливую, типично петербургскую среду, позвонил на работу Георг, к чему Лариса, честно говоря, была не готова, и, против обыкновения не осведомившись, как у неё дела, как настроение и чем она вообще сейчас занимается, очень
