— Давай, давай!..
Они пересекли тупичок коридора и, открыв противоположную дверь, неожиданно оказавшуюся с внутренней стороны бронированной, очутились в довольно приятной, но тесной комнате, уставленной мягкой мебелью, однако почему-то без окон, освещенной лампами дневного света на потолке, — и старший охранник, присев на стол, вдоль которого зеленела металлическая дверца сейфа, нажал несколько клавиш на корпусе телефона.
— Загоруйко? — начальственным голосом сказал он. — Загоруйко, это я, Колебанов. Машину к подъезду «Б»!.. — А затем повернулся и указал Манаеву на широкое низкое кресло, обитое чем-то цветастым. — Отдыхай пока… Посошок на дорожку…
Младший охранник уже разливал коньяк по граненым стаканчикам. А закончив, жестом показал Манаеву, что ты, мол, бери, не стесняйся.
Манаев и не думал стесняться. Напротив, ему чрезвычайно нравилось, как его принимают. Поэтому, подняв свой стаканчик, он с большим чувством, совершенно искренне произнес:
— Хорошо тут у вас, ребята!.. Честное слово, расставаться не хочется. — И, желая сделать для них что-нибудь приятное, поинтересовался. — А вы знаете историю про маленького серого ослика?…
Он готов был рассказывать эту историю немедленно. Но охранники дали ему понять, что, пожалуй, не стоит. Что сначала — дело, а потом уже — всякие истории. Ты, мол, не отвлекайся, задерживаешь коллектив.
Подавая пример, оба они лихо сглотнули, а затем удивленно, как по команде уставились на Манаева.
Выражение лиц у них было ожидающее.
— Ладно, — согласился Манаев. — Дело, так — дело…
И тоже, одним глотком, опрокинул в себя свой стаканчик.
Ему показалось, что коньяк в этот раз какой-то горьковатый. А главное, он комом остановился поперек горла и никак не хотел идти вниз. Пришлось запить его и зажевать чем-то несущественным. И по новому кругу — запить, и опять зажевать. И только после этого судорожный комок нехотя провалился в желудок.
Манаева слегка отпустило.
— Да-а-а… — потрясенно вымолвил он. — Цепляет здорово. И где это вы такой достаете? Наверное, спецзаказ?… Так вот, жил маленький серый ослик…
Далее Манаев хотел сказать, что перед осликом постоянно возникали какие-то трудности. И когда эти трудности возникали, то ослик предлагал: Давайте выпьем, ребята… — но сказать всего этого он не успел, потому что коньяк, по-видимому, так и не прижился в желудке. Судорожный комок, провалившийся было туда, набух, из него словно полезли какие-то углы и выступы, в одну секунду он расширился, казалось, на весь живот и вдруг с оглушительным звоном лопнул, будто разорвалась граната…
Когда удостоверение было просмотрено, то старший охранник небрежно бросил его на стол и, брезгливо разворачивая, изучил несколько затертых ветхих листочков, то и дело стряхивая со сгибов слежавшуюся пыль.
А затем, отвечая на вопросительный взгляд напарника, отрицательно покачал головой:
— Ничего интересного…
— Так что, отправляем? — спросил младший охранник.
Старший, немного подумав, кивнул. Тогда младший охранник запихал удостоверение и бумажки обратно в пиджак Манаева, вытащил из внутреннего кармана бутылку коньяка и, заметив на недовольную гримасу начальника: Ну, зачем ему? Пропадет, — ещё раз быстро ощупал размякшее в кресле тело, проверяя, не забыли ли что-нибудь, а потом открыл металлическую дверцу сейфа, где в квадратном пространстве, уходя в глубину, чернела резиновая лента транспортера.
— Фу, запах, — поморщившись, сказал он. — Они, в конце концов, починят когда-нибудь вентиляцию? Третий месяц уже. Задохнуться можно…
— А кому это надо? — пожав плечами, спросил старший охранник. — Им это не надо. — И, нагнувшись, немного отодвигая кресло, добавил. — Ну, взялись!
Они положили тело на ленту транспортера и чуть-чуть пропихнули внутрь, после этого младший охранник закрыл дверцу сейфа, повернул ручку на два оборота, а старший тем временем опять нажал несколько клавиш на корпусе телефонного аппарата.
— Загоруйко? — таким же начальственным голосом спросил он. — Загоруйко, это — Колебанов. Ну, все в порядке. Принимай груз…
Сразу же рядом с металлической дверцей вспыхнул глазок индикатора, а из-за стены донесся гул работающего мотора.
Транспортер включился.
— Быстро сегодня управились. Наверное, сможем уйти пораньше. Сейчас дождемся, когда Загоруйко доложит, и — по домам. — Он, прищурившись, сверху вниз посмотрел на развалившегося в кресле, уже закуривающего напарника. — Если ты, конечно, не напутал с дозой. А то, как в прошлый раз, очнется в подвале — шум, крики…
— Когда ж это было? — обиженно сказал младший охранник. — Это было — в прошлом году. Препарат оказался некачественный. А я — ничего, накапал, как полагается…
— Как полагается, — повторил старший охранник. — Я боюсь, что ты и мне — тоже капнешь, как полагается. Тоже как-нибудь капнешь — просто, чтоб не выпендривался. Скажешь: несчастный случай на производстве. Ведь накапаешь, сознайся, рука не дрогнет?…
Он прищурился ещё больше.
— Ну и накапаю, что тут такого? — затянувшись сигаретой сказал младший охранник. — И ты бы накапал, если б мог. В конце концов смотри — взрослый человек, голова на плечах имеется… — Младший охранник опять затянулся и сказал примирительно. — Слушай, кончай эту бодягу, нам тут ещё полчаса сидеть, самое время немного снять напряжение…
Он зубами содрал жестяную укупорку с коньяка, оставшегося от Манаева, и опять же зубами вытащил из горлышка белую пластмассовую пробку. Понюхал обеими ноздрями, вкусно крякнул и потер ладони.
— А?… По сто пятьдесят?… Я считаю, что мы — заслужили…
В это время, срабатывая, мелодично щелкнул от набранного кода замок, бронированная дверь в комнату отворилась и в образовавшуюся щель заглянул маленький серый ослик — как игрушечный — аккуратный, с красивой ухоженной челкой.
— Привет, ребята! — весело сказал он. — Я вижу, что вы тут уже закончили?…
Не дожидаясь ответа, ослик вошел внутрь, плюхнулся в свободное кресло и, обхватив бутылку черными лакированными копытами, разлил коньяк по стаканам.
Наливать ему было неловко, но он справился. А затем точно так же, обхватив копытами, поднял свою посуду на уровень глаз.
— Ну? Возникли какие-то трудности? — спросил он. — Сейчас никаких трудностей не будет. — И ещё выше поднял стакан, в котором темнела коричневая обжигающая жидкость. — Давайте выпьем, ребята!..
НАСТУПАЕТ МЕЗОЗОЙ
Уже в четырнадцать лет он знал, что будет ученым. Однажды, пролистывая «Неведомую страну», взятую им случайно, по рекомендации библиотекаря, он вдруг увидел сияющую лабораторию со шкафчиками и стеллажами, изогнутые реторты, солнечное окно, распахнутое в неизвестность, светлые веселые стены, гладкий линолеум и себя — в ярком белом халате, согнувшегося у прибора, который посверкивает какими-то никелированными штуковинами. Пульсируют импульсы на бледно-сером экране, ползут по шкалам зеленые фосфорические отметки, вытикивает секунды хронометр, дергая на циферблате тонкую стрелку… Он не знал, что это за прибор, похожий на металлическое чудовище, что показывают отметки и для чего служат
