Выбор действия или цели часто диктуется подражанием взрослым или другим детям, это тоже потребность, остающаяся в разной степени на всю жизнь. Чем выше подчиненность и меньше лидерство, тем больше подражательность. Однако платой является все-таки цель (как результат самого действия и как удовлетворение от удачного подражания). Очень важно тренировать потребность в действиях и «рефлекс цели». Для любого творческого человека — даже если он просто мастер — удовольствие от дела и хорошо сделанной работы составляет значительную часть счастья. Уже говорилось о важности авторитета взрослых: ребенок жаждет получить одобрение человека, которого он уважает, или, на худой конец, любого взрослого. Поэтому похвала за выполненную работу, за поступок, за любое действие является важнейшей платой за него. Чем выше авторитет и чем реже одобрение, тем больше оно ценится, тем более сильным стимулом является стремление его добиться. Значимость этого стимула с возрастом несколько уменьшается, но не исчезает никогда. Мы все в какой-то степени работаем на публику. В подростковом возрасте образцы для подражания смещаются с взрослых на товарищей. Впрочем, для каждой сферы деятельности выбирается свой авторитет.
Очень важен вопрос о дозировании похвал. С одной стороны, даже плохо сделанную первую работу нужно похвалить, чтобы вселить уверенность в своих силах. С другой — частые и незаслуженные похвалы становятся менее действенными, из-за адаптации понижают авторитет, повышают притязания на похвалу, требуют все более пышных и сильных выражений. Самое же главное, что излишние похвалы в семье смещают самооценку ребенка: он начинает оценивать себя выше того, что стоит. В конце концов, это и есть завышенные притязания: расчет на получение более высокой платы за действия, чем ее получают все другие. Это в равной степени касается и наказания, ограничений: высокая плата — безнаказанность шалостей и нарушения запретов.
Особенно опасно захваливать и баловать единственного ребенка, не посещающего детский сад. Такой ребенок не может проверить, чего стоит, сравнивая себя с другими детьми. Поэтому должна быть строго определена его роль хотя бы среди взрослых членов семьи. И роль должна быть не главной. Конечно, любому единственному дитяти отдается все и позволяется многое, но показывать этого нельзя. «Это маме и папе, потому что они работают, бабушке — она старенькая, а ты самый младший — тебе только это…» — так нужно говорить, а не наоборот.
Материальный стимул (страсть к новым вещам — игрушкам и предметам одежды) появляется у детей довольно поздно — к пяти годам и скорее выражает престиж и лидерство, чем жадность к собственности. Девочка хочет одеться лучше других, мальчик — как другие ребята. Впрочем, «инстинкт собственности» демонстрируется на детях очень хорошо — все они хотят иметь новые игрушки и очень не любят их отдавать и дарить. Противодействует жадности только убеждение: «нужно быть добрым», и немного, и не у всех — сопереживание. Ни в коем случае нельзя давать вещи в качестве платы за действия. Игрушки можно дарить 2–3 раза в год по поводу торжеств при условии, что ребенок что-то сделанное им самим дарит родителям и все в семье получают подарки. Можно чаше покупать «информационные» или «функциональные» игрушки — как инструмент для творчества, игры или спорта. Нельзя допускать «престижного одевания» детей, чтобы родители хвастали перед другими. Девочка или мальчик не должны иметь возможность «возвышаться» над прочими детьми благодаря деньгам родителей — это их портит.
Лидерство, престиж, соревнование — один из самых сильных стимулов деятельности, который появляется уже в три года и в дальнейшее может непрерывно возрастать или остановиться и даже вовсе потерять значение. Здесь все та же игра притязаний, степени их удовлетворения, адаптации. Плата в коллективной работе — стать выше других. Как минимум важно знать это самому, но очень желательно, чтобы признавали другие, и чем больше, тем лучше. Ради этой платы прирожденные лидеры способны на большие напряжения, но есть и довольно равнодушные дети. Их притязания ограничиваются «не быть последним». Впрочем, можно адаптироваться и к этому — тогда стимул перестает действовать. Но ущерб душевному комфорту остается. «Последний в группе», будь то взрослый или школьник, не может быть счастлив, по крайней мере, пока он пребывает среди других членов группы. Им владеет чувство ущемленности, к которому нельзя полностью адаптироваться.
Полезно или вредно лидерство? Оно двулико, как и любая потребность, имеющая биологическое происхождение. Излишнее лидерство превращается в порок тщеславия, властолюбия. Если его недостаточно или нет совсем — выпадает один из важнейших стимулов деятельности. Больше того, личность терпит ущерб из-за недостатка самоутверждения, самолюбия, снижается ее социальная ценность, поскольку на самолюбии строится значительная часть отношений. Поэтому воспитатель должен внимательно присматриваться к этому сложному чувству — лидерству — и всячески пытаться правильно его отрегулировать: осаживать чрезмерность и поощрять недостаточность. Поощрять, пожалуй, особенно трудно, потому что это означает повышать уровень самооценки, стимулировать (тренировать) самолюбие. Для этого нужна база — достаточный уровень знаний, умения, сила или превосходство хотя бы в чем- нибудь, что ценится среди сверстников как предмет соревнования и сравнения. В семье нужно об этом очень заботиться, готовить слабого ребенка к жизни, к общению в детском саду или в школе, чтобы он не оказался хуже других.
Регулирование лидерства невозможно без так называемой социализации — обучения, как находить себе правильное место среди людей вообще и среди своей группы — особенно. В большой семье, как у Никитиных, дети «социализируются», так сказать, автоматически. Другое дело — единственный ребенок среди любящих и балующих его взрослых. Его притязания на место вполне могут оказаться не соответствующими объективным данным. Следствием являются конфликты и ущемленность в детском саду и в школе в результате нереализуемых притязаний.
Наказания не стимулируют положительную деятельность, но являются важным регулятором поведения людей вообще, и уж, конечно, детей. Этот вопрос я уже поднимал. Тормоза необходимы так же, как и стимулы. Наказания — тормоз, который должен включаться в крайнем случае. Действенность более мягких мер — различных запрещений — вытекает из отношений к авторитетам и подчиненности. Они должны быть логичны и понятны, но это не всегда обеспечивает их эффективность. В силу того же лидерства ребёнок может периодически «пробовать силу» — пытаться навязывать свою волю взрослым, заведомо идя на нарушения запретов и риск быть наказанным. Вот тут и нужно ему доказать, кто «командует парадом». Пожалуй, это самый главный повод для наказания, потому что все другие поступки заслуживают снисхождения: что-то забыл, что-то разбил, не сделал, подрался и прочие мелочи.
Проблема дисциплины — центральная для воспитателей. Педагоги не разрешили ее однозначно. Например, в США до 50-х годов придерживались строгости и требований непременного подчинения. Потом пришла короткая эра вседозволенности. Теперь педагоги вспоминают о ней со смесью страха и стыда. Дети делали, что хотели, результаты часто были ужасны. Немного в этом винят Б. Спока, хотя он и не признается в слабости. Современное течение называют «информированная позволенность». Родители должны стараться понять, что в пределах разумности они могут ожидать от своих детей, учитывая основные черты личности и возраст ребенка. Требовать то, что можно выполнить, проявляя при случае должную строгость. Если во времена авторитарного воспитания в большинстве случаев говорили «нет», при «вседозволенности» — «да», то теперь «да» и «нет» употребляются «по показаниям». Разумеется, гораздо труднее для родителей.
Педагоги выделяют три подхода к дисциплине, или три ее уровня. Самый простой они называют эмоциональным: это шлепки, крики и угрозы. Некоторые матери идут так далеко, что плачут, пытаясь разжалобить своих непослушных детей: «Ты не любить свою мамочку, иначе бы ты так не делал». Когда это становится привычным, мало шансов получить дисциплинированного ребенка.
Второй уровень можно назвать рациональным, или методом убеждений. Он состоит из разговоров. Ребенку объясняют его поведение, доказывают, почему плохие поступки приводят к плохим результатам, побуждают его стать лучше. На некоторых детей этот метод действует хорошо. У других масса слов пропадает зря.
Третий уровень наиболее эффективный, но и наиболее трудный, потому что основан на знаниях. Если сказать предельно просто, он означает выбор приемов «техники дисциплины» применительно к возможностям и способностям ребенка, его интересам и слабостям, соответствующим той стадии развития, которой он уже достиг; стимулирование ребенка; нужном направлении путем создания ситуаций, а не запретами.
