корицей. Наше любимое семейное лакомство, и няня готовила его гениально. Я зашла в комнату к Шурке. Он, в наушниках, с видом примерного ребенка, щелкал по клавиатуре. Бдительно посмотрев на монитор, я убедилась, что в компьютере не очередная стрелялка, а энциклопедия Древней Греции.
Увидев мое отражение в мониторе, Шурка стянул наушники и широко улыбнулся. У него выпали несколько молочных зубов, отчего выглядел он весьма забавно. На щеках пламенели веснушки. Я взъерошила ему рыжую челку, чмокнула в нос и присела рядом.
– Как жизнь, ребенок?
– Нормально. Поругался сегодня с Матвеевной, – доложил сын.
– Здрасьте, я ваша тетя! Что случилось? – с тяжелым вздохом осведомилась я. – И кстати, почему ты так фамильярно называешь учительницу?!
Анна Матвеевна – классная руководительница старой закалки. Меня брали некоторые сомнения по поводу методов ее работы, но озвучивать их перед сыном я считала непедагогичным. Железная дама под пятьдесят, со старомодной «халой», в вечных твидовых костюмах – она держала несчастных второклашек в ежовых рукавицах. Один лишь Шурка осмеливался вступать с ней в полемику, отчего вызывал горячее уважение одноклассников.
– Да ну ее! Я на скорость прочитал текст быстрее всех в классе, а она не поверила, что рассказ незнакомый. Говорит, ты его раньше читал, а теперь пересказываешь. Типа, я соврал. А я и правда быстро читаю.
– И какая скорость? – заинтересовалась я.
– Двести слов в минуту, – скромно признался мой талантливый ребенок. – Ну не вслух, конечно, а про себя.
– Молодец. Не обращай на Матвеевну внимания, ладно? А я с ней поговорю, вот приду на днях к вам в школу...
– Ага, мам, сама ее зовешь Матвеевной, а мне запрещаешь?
– Я тебе еще и слово «типа» запрещала произносить, помнишь? Вот опять штрафовать начну, по рублю за слово!
– У меня и так карманных денег мало, – обиделся Шурка.
– Тогда разговаривай как положено.
– Мам, а чего ты такая вредная? Пошли лучше яблоки есть, Тошка напекла.
– Шурка!!
– Ну что, мам?
– Не смей называть так Антонину! Она тебя в шесть раз старше и в двадцать шесть – умнее.
– Ладно-ладно, не злись. Ну подумаешь, один разочек назвал...
Антонина, раскрасневшаяся от жара духовки, накрывала на стол. Увидев меня, она церемонно поздоровалась и щелкнула кнопкой чайника. Посреди круглого обеденного стола на стеклянном блюде возвышалась горка яблок, запеченных с медом, грецкими орехами и корицей. От сладкого, уютного запаха с ума можно было сойти, и мы с Шуркой немедленно схватили по яблоку.
– Хоть бы руки ребенку помыли, – с укором сказала Антонина, возведя глаза к потолку. – И чего кусочничать, сейчас чай подам и булочки свежие... Как с голодного края, честное слово!
Я пристыженно положила яблоко и подтолкнула Шурку к ванной комнате:
– Давай двигай, Рыжий, мой лапы.
Антонину я взяла на работу полгода назад, в начале весны. Предыдущая Шуркина няня была уволена со скандалом: как оказалось, она повадилась таскать из моего кошелька деньги – по сто, двести, пятьсот рублей – и списывать кражи на ребенка. Мол, если ваш сын так дурно воспитан, то я тут ни при чем. Пришлось звонить Филиппову, это мой второй муж, тоже бывший. Он подвизался на частнодетективной ниве, имел неплохую репутацию и немалый опыт. Бравые мальчики из агентства нафаршировали квартиру миниатюрными скрытыми камерами, и на следующий же день я увидела, как наглая нянька с вороватой мордочкой гиены поживилась очередной купюрой.
Через неделю у меня уже работала солидная и обстоятельная Антонина. Я ее слегка побаивалась, но вскоре научилась не обращать внимания на строго поджатые губы, дымчатые очки, за которыми прятались глаза – рентгеновские лучи. Она была пунктуальна, как Кремлевские куранты, строга, но справедлива. Благодаря ей Шурка подтянул математику и перестал впадать в панику при виде учебника английского. Плюс ко всему Антонина взялась готовить обеды и чрезвычайно в этом преуспела. У нее был потрясающий кулинарный талант в отличие от меня, безрукой и ленивой. В обязанности Антонины входило встречать Шурку из школы, отводить его домой, помогать с уроками, кормить и развлекать. Впрочем, Шурка отлично умел развлекаться сам, что доказывали злополучные химические опыты.
Пока Антонина разливала чай, я потянулась за телефонной трубкой и набрала номер Ромки, лучшего друга Архипова. Ожидая ответа, уселась на подоконник и побарабанила пальцами по стеклу. Няня неодобрительно на меня посмотрела. Я не умею читать мысли, но в этом случае словно бы увидела себя глазами Антонины.
«Взрослая женщина, журналистка и переводчица, мать семейства... а выглядит как непослушный подросток, удравший с уроков. Рыжие волосы вечно растрепаны, широченные штаны с карманами, короткий свитер, пупок наружу, глазищи зеленые, как у ведьмы, хорошо, хоть веснушек нет. Взгромоздилась на подоконник, словно воробей, ногами дрыгает. Нет бы, сесть в кресло да позвонить по-человечески. А на кружке у нее написано „I love sex“. И что из ее ребенка вырастет с такой-то мамашей?!»
Увлекшись этими мыслями, я не заметила, как Ромка взял трубку.
– Алло, слушаю вас. Алло! Уснули вы там, что ли?
– Привет, это Станислава.
– Здравствуй, Рыжая, какой сюрприз! – удивленно ответил Ромуальдыч.
Они с Архиповым дружили много лет, вместе когда-то учились в Строгановском училище. Потом Ромка занялся каким-то бизнесом, тянул унылую лямку мелкого предпринимателя, но дела пошли в гору, и он неожиданно преуспел, повзрослел, посолиднел, но, по слухам, так и остался обаятельным, милым парнем. Сама я давно его не видела. Прозвище Ромуальд прилипло к нему еще во время учебы, да так и осталось.
В кухню вошел Шурка, вопросительно на меня посмотрел.
– Садитесь за стол, я сейчас!
Я поспешно вышла, прижимая плечом трубку. Мне не хотелось говорить при сыне. А он, кажется, что-то почувствовал, потому что спиной я ощущала его тревожный взгляд.
– Как дела, Стаська? Давненько тебя не было слышно. Что поделываешь?
– Как всегда, работаю, – улыбнулась я. – Чем же мне еще заниматься!
– Ну да, ты у нас девушка самостоятельная...
– Ром, я вот что звоню. Ты Архипова когда последний раз видел?
– Дней десять назад, – ответил он обеспокоенно. – Ты что, тоже его потеряла?
– Да, – упавшим голосом сказала я. – Он Шурку не поздравил, а на моей памяти такого никогда не было. Сегодня я была у него в студии, по всему видно, что Архипов там несколько дней не объявлялся.
– Я тоже его искал, но он трубку не берет ни дома, ни на мобильном.
– Ну да, я слышала твое сообщение на автоответчике. Ром, а с его родителями ты говорил?
– Стаська, я не уверен, стоит ли... Старики и так сдали за последние годы!
– Слушай, Архипов куда-то исчез, это тебе не шуточки. Попытайся окольными путями что-нибудь выведать. Я бы позвонила сама, да они меня недолюбливают после развода.
– Ну хорошо, я попробую. Чуть позже тебе позвоню и расскажу. Договорились?
– Спасибо, Ромка. Жду звонка.
Бросив трубку в кресло, я вернулась за стол и нарочито широко улыбнулась:
– Ну что, яблоки еще не остыли? Антонина, вы настоящая волшебница!
Шурка остро на меня взглянул.
– Мам, ты Ромке звонила, да? По поводу папы?
– Рыжий, ты, часом, не телепат? Да, Ромке. Найдется твой отец, не волнуйся. Лучше передай мне молоко.
– Это так безответственно! – поджала губы Антонина. – И так характерно для нынешнего поколения.
