Травести

поэта.

Среди живых ты будешь до тех пор,
Доколе дышит грудь и видит взор.

Вы порвали это, потому что вам не нравится, как он пишет? {Берет горсть клочков бумаги, затем разжимает пальцы, и обрезки падают обратно в шляпу Начинает говорить снова, но теперь уже не печально, а гневно)

Это только вихрь бессвязных слов, милорд.

Тцара. Да, мадам.

Гвендолен. Право, я была бы рада, если бы боги сделали тебя поэтичным.

Тцара. Я не знаю, что значит «поэтичный»; значит ли это – честный на словах и на деле? Правдивая ли это вещь?

Гвендолен. Наверно, тот, кто создал нас с понятием о будущем и прошлом, дивный дар вложил не с тем, чтоб разум гнил без пользы.

Тцара. Нет, я родился не под поэтической планетой и не способен любезничать в торжественных выражениях. Краснобаи, которые умеют ловко пленять женщин стишками, так же ловко и ускользают от них. У меня от этих стихов по крайней мере не ноют зубы.

Гвендолен (возмущаясь его цинизмом). Зубы твои горазды выгораживать зато. Но пользуйся шляпой по назначенью. Ее место на голове! (Смахивает слезу.) Охотнее, чем вещь в сорок шиллингов ценой, узрела бы я здесь книгу песен и сонетов. (Отворачивается от Тцара.)

Тцара подходит к Гвен с протянутой шляпой.

Тцара (ласково). Но так как с мертвым спор ведут они, во мне любовь, в них мастерство цени!

После некоторого колебания Гвендолен достает первую бумажку из шляпы.

Гвендолен. «Смертная…» (Она продолжает, складывая в ладонь все прочитанные бумажки)

смертная тень ломает цветы и светлый день слепит глаза -

доколе небесный взор прихотью ласкает черты -

ты будешь жить!

На последних словах Гвендолен слегка вскрикивает, поворачивается к Тцара спиной и отступает на несколько шагов. Тцара дочитывает оставшиеся слова, тем самым несколько снижая накал страстей.

Тцара. Но увядает буря в строках и дышит умеренней:

недолговечно лето поэта.

Гвендолен (по-прежнему взволнованно). Пожалуйста, не говорите со мной о погоде, мистер Тцара.

Каждый раз, когда мужчины говорят со мной о погоде, я знаю, что на уме у них совсем другое.

Тцара (приближаясь к ней). Я и хочу сказать о другом. С той самой минуты, как я вас увидел, я восторгался вами. (Он бросает те бумажки, которые были у него в руках, обратно в шляпу; Гвендолен проделывает то же самое со своими. Тцара отставляет шляпу в сторону)

Гвендолен. Мне вы всегда очень нравились. Даже до того, как мы с вами встретились, я была к вам неравнодушна. Я помогала, как вы знаете, мистеру Джойсу в работе над его книгой, и, насколько я могу судить, это будет шедевр. Увы, в высшем свете гениальность рассматривается как свойство, препятствующее счастью в семейной жизни. Поэтому у девушки не так уж много возможностей повстречать равного себе по интеллекту мужчину, который способен оценить по достоинству творчество мистера Джойса…

Карр. Вы говорите обо мне, Гвендолен?

Гвендолен. Неужели, милый, вы думаете, что я не обратила на вас внимания еще в библиотеке? С каким восхищением вы смотрели на него, сидя между отделами экономики и иностранной литературы! Затем, путем осторожных расспросов, мне удалось узнать, что и вы – поэт, причем самого современного направления. И я поняла, что мне суждено полюбить вас.

Тцара (восторженно). И вы действительно любите меня, Гвендолен?

Гвендолен. Страстно!

Тцара. Милая! Вы не знаете, какое это для меня счастье!

Гвендолен. Мой Тристан!

Обнимаются.

Тцара (внезапно). А вы смогли бы полюбить меня, если бы наши взгляды на творчество мистера Джойса не совпадали?

Гвендолен. Но они ведь совпадают.

Тцара. Да, конечно. Но если бы…

Гвендолен заставляет его замолчать поцелуем в губы.

Они обнимаются; входит Джойс.

Джойс. Мистер Тцара! Встаньте! Что за полусогбенное положение!