всегда отзывался о них с подчеркнутым пренебрежением.
Кто же это тогда?
Крис еще раз перебрал в памяти всех знакомых ему ирландцев, обучавшихся в Итоне, но так и не нашел ни одной подходящей кандидатуры.
Может быть, какой-нибудь общий знакомый по Белфасту, тем более, что их столица – город не слишком большой, и люди, подобные ему, Кристоферу, и Уистену, должны иметь хотя бы несколько общих знакомых – ну, как минимум, трех или четырех.
Нет, вряд ли – тогда бы имена этих общих знакомых наверняка бы всплыли в предыдущих беседах.
Кто же этот человек? Джон?
Нет, не Джон; ирландцы, знавшие преподобного отца Джона, при знакомстве с Кристофером рано или поздно интересовались, не родственники ли они (при всей распространенности фамилии О'Коннер в Ирландии).
Тогда – кто же?
Размышления Криса прервала фраза Уистена – он просто механически повторил свои последние слова:
– Да, настоящий ирландец, настоящий белфастец не может не желать свободы для Ольстера…
Крис прищурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что я сказал.
После этих слов Кристофер, вытянув ноги к камину, внимательно посмотрел на своего собеседника и как бы между делом сказал:
– А я думал, что ты говоришь о тех самых парнях из ИРА…
– А хоть бы и о них.
– По твоему, это – настоящие патриоты?
– Конечно! – воскликнул Уистен. – А разве их можно упрекнуть в обратном?
– Но ведь их, – осторожно возразил О'Коннер, – их многие обвиняют… – тут он замялся, словно пытаясь подобрать нужные слова, не слишком резкие, чтобы не обидеть Уистена, которые, судя по всему, всей душой был за ИРА (так во всяком случае решил для себя Кристофер), – ну, скажем, в излишнем экстремизме.
– Экстремизм никогда не бывает излишним, – сказал О'Рурк.
Внимательно посмотрев на собеседника, Кристофер насторожился:
– Кака это?
– Экстремизм ИРА есть ни что иное, как реакция ирландского организма на притеснения со стороны англичан, – веско промолвил Уистен. – Или ты придерживаешься другого мнения?
Кристофер и сам часто задумывался над тем, что он думает об ИРА и вообще – о проблемах ирландского терроризма. И в последнее время, надо сказать, все чаще и чаще склонялся к мысли, что у ирландцев, у коренного католического населения того же Белфаста, наверное, нет другого выхода, кроме террора.
– Так что ты скажешь?
– Думаю, что ты прав, – согласился Крис. – Только…
О'Рурк в упор посмотрел на собеседника.
– Что – только?
– Мне нравится их цель, – после некоторого замешательства принялся объяснять Кристофер, – но я не всегда согласен со средствами, которыми они пытаются ее достигнуть.
– Имеешь в виду взрывы, захваты заложников, террористические акты и тому подобное? – уточнил Уистен О'Рурк.
Крис кивнул.
– Именно.
Тяжело вздохнув, Уистен произнес:
– Знаешь, у нас нет другого выхода… Наверное, это и есть как раз тот случай, когда цель целиком и полностью оправдывает средства.
Слова «у нас нет другого выхода», сказанные как бы между прочим но, тем не менее, очень внятно и отчетливо, весьма насторожили Кристофера.
Теперь он почти не сомневался, что Уистен скорее всего имеет если и не прямое то, во всяком случае, косвенное отношение к ИРА.
Прищурившись, он уточнил:
– У вас?
– У нас, Кристофер, у нас, – подчеркнул О'Рурк, – ведь и ты, если я не ошибаюсь, ирландец?
– Ты задаешь слишком уж очевидные вопросы, – поморщился Кристофер, – на которые прекрасно знаешь ответ.
