Но Роджер еще долго, сидя за своим столиком, время от времени бросал на нее беглые взгляды.
Джастина хорошо видела искринку в его глазах.
Вечером Джастина снова занялась своей библиотекой. Она с увлечением листала книги, находила в них старые фотографии и рождественские открытки, выискивала полюбившиеся строки, раскладывала книги по стопкам, переставляла их на полках. Откладывала в сторону те, от которых можно было избавиться.
Лиону в этот вечер не хотелось быть одному, и он присоединился к жене. Но она отругала его, сказав, что он ей мешает. Тогда Лион, обнаружив целую стопку старых альбомов, опустился на диван и стал разглядывать фотографии.
– Странная вещь – эти фотографии, – вскоре сказал он. – Я бы оставил твои, а свои все бы выбросил.
Лиону было неприятно смотреть на фотоснимки двадцатилетней давности. Он чувствовал, как стремительно стареет, а воспоминания навевали тоску.
– Интересное дело, – произнес он. – Я даже не знал, что у нас так много фотографий. Мне кажется, ими следовало бы заняться.
– Ну уж нет, – отозвалась Джастина, – с меня пока хватит книг! Сколько дней вожусь, а конца и края не видно.
Некоторые снимки Лион проглядывал довольно быстро, словно старался побыстрее перелистнуть страницы их семейной летописи, что навевали тяжелые воспоминания.
На других же наоборот, его взгляд задерживался подолгу. Неожиданно один из снимков привлек его внимание больше других.
– Ведь это Питер! – удивленно воскликнул он. – А я и не знал, что вы были знакомы.
Фотография была сделана на одном из приемов. Питер и Джастина стояли в шикарном, богато оформленном холле. Джастина была в блестящем вечернем платье, на Питере был смокинг. В руках они держали бокалы с шампанским, улыбались и смотрели друг другу в глаза.
Лион посмотрел еще раз, внимательно разглядывая фотографию. Ну конечно, это был Питер Бэкстер. Лион показал снимок жене.
– Действительно – Питер, – стараясь не выдать смущения, сказала Джастина. – Да-да, теперь припоминаю. Я видела его один раз на приеме.
Она чувствовала, что начинает нервничать. Тогда Джастина еще больше углубилась в свое занятие, делая вид, будто с головой ушла в книги. Лион почувствовал, что во всем этом кроется какая-то тайна. Пока еще неясные подозрения стали бередить его душу, и он замолчал и продолжал рассматривать фотографии, больше не задавая никаких вопросов.
Тишина, которая укутала комнату, становилась невыносимой. Тогда Джастина приподнялась, захлопнула книгу и отложила ее в сторону. Она подошла к Лиону, остановилась рядом с ним и положила голову ему на плечо. Чувство вины перед мужем угнетало ее. В душе она ощутила страх.
– Ты любишь меня? – спросила она, – Ведь ты сможешь меня защитить?
Джастина еще крепче прильнула к нему, обхватив руками. Лион, еще не совсем понимая ее порыва, обнял жену и ласково погладил ее волосы.
Ольвия вернулась из Лондона воодушевленная, в отличном расположении духа. Она привезла кучу подарков Питеру и много приветов от его бывших друзей и коллег. Поездка ее действительно была удачной. Старые картины Ольвии снова входили в моду, и две из них были проданы на аукционе «Кристи» по неожиданно большой цене.
Все это снова вызвало интерес к ее особе, и несколько галерейщиков попытались заключить с ней контракты. Причем они были согласны на любые условия.
Ольвия, которая давно соскучилась по работе, не прочь была снова взять кисть в руки. Ей давно хотелось почувствовать запах масляных красок, ей не терпелось вернуться к своему колдовству, когда на холсте постепенно начинали появляться образы, созданные в ее сознании, и, после того как она, вдохнув в мертвое полотно дыхание жизни, отпускала картину на волю, та начинала жить самостоятельной жизнью, радуя или возмущая людей, вызывая в их сознании новые образы, далекие воспоминания, либо побуждая их самих заняться живописью.
Она побывала на одном из приемов, который давался в ее честь, и там выслушала не одно признание молодых художников, которые говорили о том, что заняться творчеством их побудили ее картины. Но заключать контракты Ольвия не спешила. Она чувствовала, что очень сильно изменилась с тех пор, как написала свою последнюю картину, а потому реально осознавала, что не сможет вновь писать так же картины, как когда-то раньше.
Владельцам же галерей требовались такие работы, которые продолжали бы ее давнишние искания. Они были в моде, а поэтому коммерсанты от искусства надеялись на них хорошо заработать.
Но Ольвия наотрез отказалась повторяться. После этого количество предложений сразу уменьшилось, и в конце концов остался лишь один человек, который согласился работать с ней на любых условиях. Он шел на риск, потому что хотел продавать любые картины, написанные рукой Ольвии. Он надеялся, что одного ее имени будет достаточно для того, чтобы ее работы не остались без внимания, А поэтому Ольвия вернулась в Оксфорд полная новых планов и проектов с авансом и немалым гонораром от проданных картин.
Она сильно волновалась, потому что не знала, как к ее возвращению в мир живописи отнесется Питер. Но, к ее удивлению, муж полностью поддержал ее творческие планы. И тогда Ольвия решилась попросить его о том, чтобы он согласился осуществить ее давнюю мечту: уехать на острова и поработать среди диких скал, вдали от всякой цивилизации.
Питер попытался возражать, делая упор на то, что они не в том возрасте, чтобы неделями добираться неизвестно на чем до диких мест в заброшенных Богом и людьми уголках планеты.
Хотя, на самом деле, больше всего его пугали походные условия, перспектива жизни в хижинах, неустроенность быта. Но, в принципе, идея Ольвии Питеру понравилась. Он и сам считал, что ему лучше было бы уехать куда-нибудь далеко и попытаться забыть Джастину.
