– Бренда, – донесся до меня ленивый голос Клариссы, – можно мне сегодня надеть твои туфли?
Кларисса носила обувь на два размера меньше, чем я, и тем не менее регулярно просила у меня что- нибудь «на прокат». Обычно это случалось после того, как Кларисса натирала себе ноги какими-нибудь модельными туфлями на каблуке.
– Можно, – ответила я.
Голова Клариссы все еще маячила в дверном проеме.
– Я сегодня хочу вывести на прогулку твоего брата. Не возражаешь?
Хочет взять мои туфли, хочет увести с собой моего брата. Слава Богу, что хоть деньги у нее есть.
– Куда вы собираетесь? – Я постаралась придать голосу приятную мягкость, чтобы не походить на ревнивую старшую сестру.
– На вечеринку к одному моему приятелю. Некоторое время было слышно, как стучит вода по дну ванны.
– Хорошо, – наконец сказала я. – Идите, развлекайтесь.
Но Кларисса все равно не уходила.
– Я слышала тебя сегодня по радио.
Это замечание польстило мне: прежде Кларисса никогда не проявляла интереса к моей работе.
– И?..
– Ник – тот самый парень, с которым ты ходила на свидание в субботу?
– Да.
– Слушай, ты непременно должна позвонить ему. Кажется, он классный…
Я ничего не ответила.
– У тебя на телефоне сообщение. – Кларисса, вздохнула и наконец захлопнула дверь, отчего в ванную комнату ворвался поток холодного воздуха.
Я еще долго стояла под струями воды. Мне трудно было поверить в то, что я действительно сделала это – вышла в эфир и совершенно свободно, даже немного нахально, разговаривала со всеми этими людьми. При этом я даже не упала в обморок, а в итоге Тони Бил выделил для меня лучшее утреннее время. Что ж, кто не рискует, тот не пьет шампанское…
Когда я вышла из ванной, мои руки уже не дрожали, но выпить мне по-прежнему хотелось.
Я включила телефон, чтобы прослушать голосовое сообщение от матери, и стала сушить волосы.
– Бренда, это я, – послышался знакомый голос. – Я собираюсь пройтись по магазинам в субботу. Хочешь присоединиться?
После смерти отца мы с матерью раз в месяц в одну из суббот обязательно выходили в город за покупками, гуляли в парке, делали маникюр, пили чай в кафе…
– Позвони мне, Бренда, – услышала я. – Нам нужно поговорить.
Нетрудно догадаться, о чем она хочет поговорить со мной. Я нажала на кнопку и стерла запись.
В этот день мать предприняла еще две попытки дозвониться до меня, но я не ответила ни на один из ее звонков. Дэвид и Кларисса отправились на вечеринку, мне на следующее утро предстояло встать в четыре часа, поэтому я легла и попыталась уснуть.
Но не тут-то было – у меня снова зазвонил мобильник, однако номер не определился. Кто бы это мог быть?
Мое сердце застучало быстрее.
– Да?
– Бренда, это Джерри. Нам нужно поговорить.
– Нам не о чем говорить. – Я отключила телефон и положила его в верхний ящик тумбочки.
Разумеется, моя мать взрослый человек и вольна вести себя так, как ей вздумается. Она может спать с тем, с кем ей хочется, и я не имею права вмешиваться. Но как забыть того голого парня в красных плавках в обтяжку и мать, которая появилась у него за спиной, так и не успев стереть с лица похотливую улыбку. Моя мать спала с парнем, который был моложе ее на двадцать лет, а ведь я, помнится, сама подумывала о том, чтобы лечь с ним в постель.
Чего они от меня ждали? Что я скажу: «Вот это класс! Давайте вперед!»?
Может быть, когда-нибудь я так и скажу, но только не сейчас.
На следующее утро я появилась в студии за три минуты до выхода в эфир.
Тони Бил метался по комнате, словно раненый медведь, и, когда я открыла дверь, он бросил на меня страдальческий взгляд:
– Черт побери, Бренда, где ты бродишь!
Тони был тщательно выбрит, выглядел свежим, бодрым, и меня вдруг затошнило. Я так и не смогла уснуть этой ночью, и у меня было такое чувство, будто меня переехал грузовик.
Бросив сумку на стол, я села в рабочее кресло, поправила микрофон и потерла глаза, пытаясь сбросить с себя остатки бессонной ночи.
