подробно.
1. Спутники Павла (ст. 3–5)
«Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться. А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас, мы ни на час не уступили, дабы истина благовествования сохранилась у вас».
Конечно, со стороны Павла это был весьма смелый шаг — взять с собой Тита. Представление язычника в «штаб–квартире» иерусалимской церкви могло быть воспринято как намеренный и даже провокационный поступок. В каком–то смысле, наверное, так оно и было, хотя Павел и не стремился к провокации. Он привел Тита в Иерусалим не для того, чтобы разгорелся конфликт, а для того, чтобы установить истину Евангелия. Истина эта состояла в том, что Бог принимает иудеев и язычников на равных основаниях, то есть через веру в Иисуса Христа, а значит, и церковь должна принимать их без всякой дискриминации.
В этом и заключался вопрос. И во время встречи была установлена истина: «Тита,., хотя и Еллина,.. не принуждали обрезаться». Однако победа эта была одержана не без борьбы, так как Павел испытывал сильное давление со стороны тех, кто считал, что Титу надо было обрезаться. Это давление было со стороны «лжебратий», которых Дж. Б. Филлипс называет «псевдохристианами». Дж. Браун очень верно замечает: «Эти люди были братиями, т. е. назывались христианами; но на самом деле они были «лжебратиями», т. е. иудеями».[18] Они почти несомненно были иудаистами, и у Апостола Павла нашлись для них довольно жесткие слова. Они «вкрадывались», вторгались. Это может значит только то, что им либо вообще нечего было делать в церковной общине, либо то, что они без приглашения пробрались на частную встречу Апостолов. Дж. Б. Филлипс переводит это таким образом: «они пролезли на нашу встречу». Как бы то ни было, по мнению Павла, они были соглядатаями. Они «скрытно приходили, чтобы подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас». В частности, они пытались настоять на том, чтобы Тит обрезался. Нам известно, что именно такой была платформа партии иудаистов, ведь мы читали их лозунг в Деяниях 15:1: «Если не обрежетесь по обряду Моисееву, не можете спастись».
Для Павла вопрос был совершенно ясен. Речь шла не просто об обрезании или необрезании, не просто об иудейских или языческих обычаях. Вопрос обладал фундаментальной важностью для истины Евангелия, ведь это был вопрос о противостоянии христианской свободы и рабства. Христиане освобождены от закона в том смысле, что Бог примиряет их с Собой исключительно по Своей благодати в смерти Иисуса Христа, принимаемой через веру. Возвращение к закону — утверждение, что спасение зависит от нашего послушания законам и правилам, — означало бы порабощение освобожденного однажды человека. Случай с Титом стал проверкой этого принципа. Он действительно был необрезанным язычником, но он был и христианином. Уверовав в Иисуса, он был принят Богом во Христе, и этого, как утверждал Павел, было достаточно. Больше ему ничего не нужно было для спасения, что и было впоследствии подтверждено Иерусалимским советом (см. Деян. 15).
Итак, Павел стоял твердо. На карту была поставлена «истина благовествования», и он намеревался сохранить ее любой ценой. Он сопротивлялся давлению иудаистов, и Апостолы не принуждали Тита обрезаться. «Мы ни на час не уступили и не покорились [лжебратьям]».
Необходимо добавить, что некоторые комментаторы истолковывают эти стихи таким образом, что Павлу пришлось уступить, и Тита обрезали. Епископ Лайтфут называет этот отрывок «грамматическим кораблекрушением».[19] По всей видимости, Павел пишет под влиянием сильных эмоций, даже немалого смущения. Он оставляет предложение в 4 стихе незаконченным, и можно только догадываться, что он мог здесь написать. Далее, хотя все греческие рукописи дают в 5 стихе отрицательную форму глагола («не уступили и не покорились»), существуют один–два латинских варианта, где этого отрицания нет. Это отражено на полях Нового английского перевода Библии: «Я покорился в то время их требованиям». Кажется, что правильнее будет отвергнуть такое толкование, как это и делают и Новый английский, и другие переводы Библии. Но если каким–то образом это окажется правильным, то следует понимать, что Павел обрезал Тита, как позднее в знак примирения обрезал Тимофея (Деян. 16:3). Теперь, когда жизненный принцип истины Евангелия был установлен, Павел согласен был идти на уступки. Но он подчеркивает, что поступил так добровольно, а не по принуждению. Был Тит обрезан или нет, в стихе 3 говорится: «Тита… не принуждали обрезаться». То же самое утверждается в конце 5 стиха, когда Павел говорит, что действует с целью сохранить «истину благовествования». Однако сам я думаю, что Тит обрезан не был. Как совершенно верно замечает епископ Лайтфут, Павел шел на уступки слабым братьям, но не лжебратьям.[20]
2. Павлово благовествование (ст. б–9а)
Как мы уже видели, Павел лично встретился с иерусалимскими Апостолами (ст. 2). Мы знаем, кому он предложил свое благовествование, потому что далее, в стихе 9, они названы по имени. Это Иаков, брат Господа, Петр и Иоанн. Однако в других стихах этого отрывка Павел лишь мимоходом упоминает их. Это люди «особо знаменитейшие» (ст. 2), «знаменитые чем–либо» (ст. 6) и «почитаемые столпами» (ст. 9). Все три раза Павел говорит о них с точки зрения их известности. Он не имеет в виду ничего негативного, ведь он уже признает их в Послании к Галатам 1:17 предшествовавшими ему Апостолами, а в 9 стихе он говорит, что они подали ему «руку общения». Почему тогда он говорит о них так уклончиво? Возможно, потому, что иудаисты преувеличивали статус иерусалимских Апостолов за счет статуса самого Павла. По словам Лайтфута, Павел так непочтителен «не по отношению к самим двенадцати Апостолам, а к той экстравагантности и исключительности, которую приписывали им иудаисты». [21]
Может быть, лжебратья имели в виду то, что, по их мнению, давало трем Апостолам несомненное превосходство: Иаков был одним из братьев Господа, Петр и Иоанн принадлежали к числу трех самых близких друзей Иисуса. Кроме того, они, безусловно, знали Иисуса во время Его земной жизни, чем Павел, по–видимому, похвастаться не мог. Может быть, об этом говорит Павел в стихе 6, добавляя: «Какими бы ни были они когда–либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лица». Этим самым Павел не отрицает их апостольской власти и не выказывает к ней неуважения. Он просто говорит, что в противоположность преувеличениям иудаистов, принимая их
3. Результаты совещания (ст. 96–10)
Итак, Павел предложил свое благовествование иерусалимским Апостолам. Чем же закончилось это совещание? Высказали ли Апостолы противоположные мнения? Может быть, они слегка изменили, отредактировали, подправили или дополнили евангелие Павла? Нет. Павел упоминает о двух результатах: один выражен отрицательным предложением (глагол с частицей не-); другой — утвердительным предложением.
Конец 6 стиха: они «не возложили на меня ничего более». Другими словами, им не показалось, что благовестию Павла чего–то не хватает. Они не пытались добавлять туда положения об обрезании или каким–либо образом его совершенствовать. Они не сказали Павлу: «Твое благовествование правильно, но неполно; надо кое–что к нему добавить». Они вообще ничего не изменили. Весьма значительно то, что Павел описывает предложенное им на суд Апостолов евангелие как «благовествование, проповедуемое мною» (причастие настоящего времени). Он как будто пишет: «Благовествование, предложенное мною Апостолам, — это то же благовествование, которое я все еще проповедую. Того, что я проповедую сейчас,
