Послание к Галатам

отношение к Богу, к окружающим и к самим себе.

Любовь, радость, мир. Эта триада включает в себя основные христианские добродетели. Однако они прежде всего касаются нашего отношения к Богу, ибо первая любовь христианина — это его любовь к Богу, его главная радость — радость в Боге, его глубочайший мир — мир с Богом.

Далее идут долготерпение, благость, милосердие. Это социальные добродетели, направленные, скорее, на человека, нежели на Бога. «Долготерпение» — это выдержка и терпение по отношению к тем, кто раздражает или гонит нас. «Благость» касается нрава, характера, а «милосердие» — слов и дел.

Затем — вера, кротость и воздержание. «Вера» (или «верность»), по–видимому, описывает надежность христианина. «Кротость» — это смиренная мягкость, проявленная Христом (Мф. 11:29; 2 Кор. 10:1). И оба этих качества являются аспектами «самоконтроля» или «воздержания», которое и завершает список.

Итак, можно сказать, что прежде всего дела Духа — «любовь, радость, мир» — направлены на Бога; дела «долготерпения, благости и милосердия» направлены на людей, а дела «веры, кротости и воздержания» — на самого христианина. Все они — плод Духа, естественный результат, появляющийся в жизни христиан, ведомых Духом. Неудивительно, что Павел вновь добавляет: «На таковых нет закона» (ст. 23). Ибо закон должен обуздывать, сдерживать, отпугивать, а здесь отпугивать незачем.

Теперь, когда мы по отдельности рассмотрели «дела плоти» и «плод духа», нам должно быть еще более ясно, что «плоть» и «дух» находятся в решительной борьбе друг против друга. Они тянут в противоположных направлениях. Между этими двумя существует «непрестанная смертная вражда».[74] И в результате этой борьбы «вы не то делаете, что хотите» (ст. 17).

Параллель между этой коротенькой фразой и второй половиной 7 главы Послания к Римлянам кажется мне слишком явной, чтобы быть случайной. Каждый обновленный христианин может сказать: «По внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием» (Рим. 7:22). То есть: «Я люблю этот закон и стремлюсь исполнять его. Мое новое естество жаждет Бога, благочестия и благости. Я хочу быть добрым и творить добро». Таков язык каждого возрожденного верующего. «Но, — приходится добавить ему, — своими силами, даже с этими новыми желаниями я не могу делать то, что хочу. Почему? Из–за греха, что живет во мне». Или, как говорит об этом Апостол здесь, в пятой главе Послания к Галатам, «из–за сильных желаний плоти, противных духу».

Вот каков внутренний конфликт христиан — яростный, ожесточенный, упорный. Более того, в этой борьбе христианин просто не может победить своими силами. Ему приходится говорить: «Желание добра есть во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу» (Рим. 7:18), или, как бы говоря с самим собой, «ты не то делаешь, что хотел бы» (Гал. 5:17).

«И это все? — спросит недоумевающий читатель. — Что же, этим трагическим признанием «я не то делаю, что хотел бы» и завершается рассказ о внутреннем нравственном конфликте христианина? Это и есть все, что предлагает христианство — ощущение постоянного поражения?» На самом деле, это не так. Если бы нас предоставили самим себе, мы и не могли бы делать то, чего хотели бы; вместо этого мы покорились бы желаниям своего старого естества. Но если мы «поступаем по духу» (ст. 16), тогда мы не будем исполнять вожделений плоти. Мы будем их испытывать, но не станем им потакать. Наоборот, мы принесем плоды Духа.

2. Путь христиан к победе (ст. 24–25)

Что делать, чтобы управлять вожделениями плоти и приносить плоды Духа? Если ответить коротко, надо придерживаться истинного христианского отношения и к одному, и к другому. По собственным словам Апостола, надо «распять» плоть и «поступать» по духу.

а. Надо распять плоть

Эту фразу мы встречаем в стихе 24: «Но те, которые Христовы, распяли плоть со страстями и похотями». Этот стих часто понимают неправильно. Обратите внимание: «распятие» плоти, описанное здесь, не делается для нас; мы сами это делаем. Здесь говорится, что именно мы сами «распяли плоть». Пожалуй, лучше всего предупредить частое недопонимание, сказав, что Гал. 5:24 не содержит ту же самую истину, что Гал. 2:20 или Рим. 6:6. В тех стихах говорится, что по своему единению с Христом верой «мы сораспялись с Ним». Но в этом отрывке действуем уже мы сами. Мы «распяли» свое старое естество. Теперь это уже не «умирание», которое мы испытали через единение с Христом; скорее, здесь намеренное «убивание».

Что это значит? Павел заимствует образ распятия, конечно, у Самого Христа, сказавшего: «Кто хочет идти со Мною, отвергнись себя и возьми крест свой и следуй за Мною» (Мк. 8:34). Говоря «возьми крест свой», Господь отчетливо нарисовал картину самоотречения. Каждый последователь Христа должен вести себя, как приговоренный преступник, и нести свой крест к месту казни. Теперь Павел доводит эту метафору до логического завершения. Нам нужно не только взять и нести свой крест, но и убедиться в том, что казнь состоялась. Фактически, нужно взять плоть — наше своевольное и капризное «я» — и (говоря метафорически) пригвоздить ее к кресту. Так Павел наглядно описывает покаяние, когда мы отворачиваемся от прежней эгоистичной, грешной жизни и полностью, навсегда отвергаем ее.

Тот факт, что плоть должна быть распята, очень важен. Доказывать от аналогии всегда очень рискованно, но мне кажется, что следующие моменты, совсем не являются игрой воображения, а принадлежат понятию распятия и не могут быть от него отделены.

Во–первых, христианское отречение от старого естества должно быть безжалостным. Распятие в греко–римском мире было далеко не приятной формой казни, и его не применяли к милым и утонченным людям; его оставляли для самых закоренелых преступников, и именно поэтому для Иисуса Христа распятие было таким позором. Таким образом, если мы хотим распять плоть, надо ясно представлять себе, что плоть — это не какая–то уважаемая личность, к которой нужно относиться вежливо и с почтением, а нечто настолько злобное, что не заслуживает ничего, кроме распятия.

Во–вторых, отрекаться от старого естества будет больно. Распятие было казнью, «приносящей сильную боль» (Гримм–Тейер). А кому из нас незнакома острая боль внутренней борьбы, когда отрекаешься от «временных, греховных наслаждений» (Евр. 11:25)?

В–третьих, отречение от старого естества должно быть решительным. При распятии жертва умирает хотя медленно, но верно. Преступники, пригвожденные к кресту, не выживали. Джон Браун отмечает значение этого факта для нас: «Распятие… приводило к смерти не внезапно, а постепенно… Истинным христианам не удается полностью уничтожить ее (т. е. плоть) здесь, внизу; но они пригвоздили ее к кресту и намерены держать ее там, пока она не скончается». [75] Если преступника прибивали к кресту, он оставался там до самой смерти. На место казни приводили солдат для охраны. Они обязаны были следить, чтобы никто не снял жертву с креста, по крайней мере пока она не умрет. «Но те, которые Христовы, — говорит Павел, — распяли плоть со страстями и желаниями». Греческий глагол стоит здесь в aorist (грам. форма глагола, обозначающая мгновенное или предельное действие) и означает, что мы сделали это решительно в момент обращения. Придя к Иисусу, мы покаялись. Мы «распяли» все дурное, что знали. Мы взяли свое старое эгоистическое естество со всеми его греховными страстями и желаниями и пригвоздили его к кресту. И это наше покаяние было решительным, таким же решительным, как распятие. Итак, говорит Павел, если мы распяли плоть, надо оставить ее умирать. Ежедневно нам надо обновлять в себе такое вот безжалостное и бескомпромиссное отречение от греха. По словам Иисуса, записанным Лукой, христианин должен «брать свой крест каждый день» (Лк. 9:23 — англ. пер.).