в свои, он легонько отстранился.
– Девочка, вам лучше лечь.
Она пристально смотрела на него, ее губы влажно блестели от поцелуев. За окном туча закрыла луну, серебряная дорожка на озере померкла. Волшебство ушло!
– Иган…
– Мы не должны этого делать.
– Мне нельзя поцеловать вас в знак дружбы?
– Это был вовсе не дружеский поцелуй, и вы это знаете.
Она рассердилась и бросилась к окну.
– Огромное спасибо, Иган Макдоналд.
– За что?
– Зато, что дали понять, что по-прежнему считаете меня ребенком.
– Я этого не говорил.
Она окатила его суровым взглядом.
– Мне уже двадцать три, из них пять лет я прожила в несчастливом браке. Невинной девочки больше нет. А теперь мужчина, которого я считала другом, гладит меня по головке и называет младенцем, который ничего не смыслит.
Иган изумленно смотрел на Зарабет, потом спросил, ткнув пальцем на свои губы:
– Неужели подобное сорвалось с моих губ? Вы слышали эти слова, видели, как мои губы двигаются, произнося их?
Она с жаром воскликнула:
– Но вы так подумали, и вы знаете, что я права. Милая Зарабет, по уши влюбленная в своего горца! Нужно быть снисходительным к бедняжке.
– Вот как, вы и думаете за меня? Велю кузенам не дожидаться отныне моих распоряжений. Пусть идут и спрашивают вас, что я от них хочу.
– Иган Макдоналд, вы несете чепуху.
– Как и вы, Зарабет Нвенгарская.
Она стояла, упершись руками в бока.
– Кричите громче! Прибегут Хэмиш и Джейми, чтобы узнать, что тут стряслось. Тогда моя репутация уж точно погибла.
Иган шагнул к ней. Гнев и волнение воспламенили его кровь.
– Надо было раньше думать, прежде чем целовать меня.
– Целовать вас? Не смешите – это вы меня поцеловали.
– Помню, как вы встали на цыпочки и схватили меня за пояс.
– Самовлюбленный глупец!
– Не я же смотрел жадными глазами, как горец вылезает из ванны!
Она стиснула зубы.
– Вы будете попрекать меня этим до конца жизни?
– Думаю, да.
Она была так прекрасна в своем гневе, тело натянуто как струна, и такое волнующее!
– Вам не воспользоваться этим как предлогом, чтобы снова поцеловать меня.
Игану захотелось весело, от души рассмеяться.
– Если мне очень захочется вас поцеловать, я найду, как это сделать. Но что будет, если вы сами захотите меня поцеловать?
– Не захочу. – Она окатила его волной царственного презрения. – Уверена.
– Отлично. – Он указал на дверь. – Я буду вон там, попытаюсь соснуть часок-другой.
Зарабет указала на свою постель:
– А я буду вон там, попытаюсь заткнуть уши, чтобы не слышать вашего храпа.
Он окаменел.
– Ну, девочка, вы своего добились.
Она забеспокоилась:
– Добилась чего?
– Оскорбили шотландца – лэрда – в его собственном доме. Что ж, приму ответные меры.
– Какие меры?
