— Всё мы помним, гагара, — ответил чирок с почерневшим крылом. — Только вот чируха моя дальше лететь не может, силы в дороге потеряла, да и заблудились мы. Видишь, как поздно летим? Еле-еле до твоего острова долетели. По всей реке шум стоит, на берегах костры горят, в лесу сосны железные выросли! — И чирок замахал крыльями, посмотрел под кочку болотную, а чируха там уже яйцо снесла.
— Совсем стали забывать птицы, кто эту землю со дна морского доставал! — не унималась гагара.
— Ох! — вздохнул чирок. — А вот нам по дороге острохвостка сказала, что не вы, гагары, эту землю сделали!
Вздрогнула гагара, закоткала, будто ягодой подавилась, а чирок своё:
— Острохвостка сказала, что ваша земля холодная и мокрая, а вот дальше твоей земли огонь живёт! Тепло живёт! Просто у вас, гагар, клювы короткие, вот вы и не нашли тепло, а оно далеко спрятано!
Почернела гагара, слова сказать не смогла, от обидных слов чирка у неё даже крылья силу потеряли.
— Какая это ещё острохвостка тебе сказала? На чьей земле всё птичье царство живёт? — закричала гагара.
— Не знаю! — виновато ответил чирок. — Но правду сказала острохвостка, что не достали ваши клювы тепла, а оно есть! Я сам его видел! Даже крылышки опалил. Видишь, какое сизое оно у меня стало? Это оттого, что около огня близко летел.
— Врёшь ты, ленивый чирок! — закричала гагара. — Не хотел лететь дальше, вот и выдумал про земное тепло. Где ему тут взяться? Смотри: кругом вода и вода! Да и кому надо это тепло?
— И тебе надо! — сказал чирок. — Если бы было здесь тепло, зачем тебе летать в чужую сторону? Разве стала бы ты крылья ломать в дороге? Жила бы всегда дома.
Ничего ему не сказала гагара, закричала жалобно и поднялась. Облетела несколько раз свой остров и полетела...
— Куда ты полетела, гагара? — закричал ей вслед чирок. А она летит, шею вытянула, крыльями воздух режет, торопится.
Летит гагара через тундру и видит: стада оленей пасутся. Ходят олени по болоту, ягель едят, оленят бодаться учат. Увидели в небе гагару, закинули на спины рогатые головы, мычат:
— Куда полетела, гагара? Или уже холода почуяла? Села гагара на рога семигодовалого быка и спросила:
— Кто-нибудь из вас про земное тепло слышал? Замолчали олени, наклонили головы, мох есть перестали.
— Видел оленёнок земное тепло! — сказал гагаре старый олень. — И сосны железные видел.
— Зачем оно вам, это земное тепло? — сердито спросила гагара. — Разве плохо вам живётся на моей земле?
— На какой — твоей? — спросил олень.
— А разве вы не знаете, что эту землю мы, гагары, со дна морского своими клювами достали?
Опять замолчали олени.
— Хорошо будет, если сюда земное тепло придёт! — бегая по кочкам, кричал оленёнок. — Круглый год грибы будут, круглый год.
Не стала слушать его гагара, взмахнула крыльями, полетела.
— Ты куда? — замычали олени ей вслед, но она и не слушала их. Летела гагара, летела, до тайги долетела. Видит: зверьё всё в работе: медведь берлогу строит, выгребает яму, только земля в разные стороны летит. Белка грибы сушит, шишки в дупло таскает, запасы на зиму готовит. Соболь дупло мастерит.
Увидели гагару, закричали все в один голос:
— Куда ты полетела, гагара? Неужели так быстро холода пришли?
Расправила крылья гагара, уселась на кочку и спрашивает:
— Кто-нибудь из вас слышал про земное тепло?
— Нынче зима тёплой будет? Можно и берлогу не строить?—спросил гагару тугоухий медведь и бросил в сторону пень.
— Может, и грибы снегом не заметёт? — радостно пропищала белка.
— Бестолковые звери! — рассердилась гагара и полетела дальше. Летела, летела, устала. Вылетела на речной простор и села на берег, чистит клювом перья. Услышала, как рыба по воде хвостом хлестнула. Нырнула гагара в воду и поплыла. Смотрит: в тихой заводи собрались рыбы. Хвостами шевелят, плавниками играют, а сами на одном месте собрались и слушают сырка серебристого. Он говорит торопливо, из маленького рта пузырьки летят:
— Если земное тепло будет нашу речку греть...
Не дослушала его разговор гагара, вынырнула из воды и полетела дальше.
— Что это они как сговорились: только про тепло земное и ведут разговор? Может, мне человека спросить? Он лучше всех знает.
И полетела гагара к жилью человека.
Летит, а на пути всё гремит и шумит. Увидели её маленькие ребята и закричали:
— Гагара, гагара летит! Говорят, что это они, гагары, всю северную землю со дна морского своими клювами достали. Хорошая птица гагара!
Стала она кружить над головами ребят да скоро и села на поленницу, чуть поодаль от домов.
— Устала, птица? — ласково спросил её мальчик и стал поправлять ей перышки. — Ты совсем не в ту сторону летишь!— сказал он. — Наверное, дорогу потеряла?
— А это правда, что под моей землёй люди тепло нашли?— спросила гагара.
Удивился мальчик, что гагара человеческим голосом говорит, но не испугался, ответил:
— Правду, правду говорят! Видишь, как люди все радуются!
Вздохнула гагара и сказала:
— И кто только это тепло не любит? — и полетела. Долго летела. Мимо леса и мимо болот, мимо озёр и вдоль рек и проток.
— Куда это ты летала, гагара? — спрашивали её птицы.
— Летала — земное тепло смотрела! — всем отвечала она.
— А видела земное тепло?
— Видела, видела! И железные сосны видела! На самой вершине такой сосны отдыхала. Пламя видела, как оно из земли вырывается и в ночи гаснет. Около него ходила, ягоды ела. И трубу, по которой земное тепло идёт, тоже видела. Даже лапы на ней погрела!
И полетела гагара на свой гагарий остров, радостную весть своим птенцам рассказывать.
HEP ОЙКА
Кого ни спроси, где стоял чум Нёр Ойки, каждый скажет: иди по берегу реки, как увидишь, что она к камню стрелой потекла, никуда не сворачивай, а где река сделает крутую изгибину, будто кто ту стрелу пополам сломал, тут и увидишь место, где стоял чум Нёр Ойки.
Как говорят старики, ничего в нём особенного не было: чум как чум. Летом крытый берёстой, зимой — оленьими шкурами. Только одна особина в нём была: день и ночь из этого чума дым шёл — видно, в нём никогда огонь не гас. Интересно было всем узнать про тот дым в чуме Нёр Ойки, да никто не осмеливался спросить про это его. Человек он был старый и одинокий, а значит, и обидчивый, хотя доброты великой.
Каждый охотник считал счастьем повстречаться с Нёр Ойкой перед охотой или хотя бы его след в тайге увидеть.
А след его все сразу узнавали. Как только где пройдёт старик, сразу тропку приметную оставит — или тут дорожка грибная пойдёт, или ягодная боровинка останется, а если он болотом ходил, то там кочки выше поднимутся, если в кедровнике проходил — кедрачи все шишки со своих вершин сбросят.
