— Это наш главный шаман Саян духов по тундре послал. Тебя искать велит, дорогу путать тебе велит. Метели шлёт, чтобы следы они замели.
— Не бойся! Всё равно шаман старый! Разве у него столько силы, сколько у меня?
— У него колотушка сильная. Кого он ею заденет — все сразу силу теряют. Так и братья твои силу потеряли!
Ничего ей не сказал Иля. Поставил упряжку в стороне, а сам тихонько к чуму шамана подкрадывается. Слышит: бьёт с силой шаман по бубну, в тугую оленью шкуру, и кричит во всё горло:
— Неужели у Лазарин младший сын вырос? Неужели у Лазарин младший сын вырос? Зря Майпа свои волосы жечь не будет, у неё и так их осталось на одну драку со мной.
Услышал это Иля, подошёл к оленихам, призадумался, сел на нарту рядом с девушкой, думает, как бы ему перехитрить шамана. Скоро стало темнеть, стал гаснуть огонь в чуме шамана, меньше искр летело из него, а тут вышел из чума и сам шаман Саян. Повертелся вокруг, схватил в пригоршню снег и стал им мыть лицо и руки. Вскочила с нарты девушка и спряталась под шкуру, упала в снег между оленихами и притаилась ни жива ни мертва.
— Видно, много я сегодня багульника пил, — пробормотал шаман. — Всё перед глазами у меня внучка была, будто где-то она здесь, рядом с моим чумом.
Услышал это Иля, ещё одну шкуру на девушку положил. Прижали её между собой оленихи, лежат в снегу, водят ушами, прислушиваются.
Походил вокруг чума шаман да скоро и ушёл обратно.
Встал Иля, пошёл к чуму. Выскочила из-под шкур девушка и шепчет ему:
— Ты только колотушку у него возьми да сломай её! Как сломаешь — братья твои сразу сильными будут! А одному тебе с шаманом не справиться.
Идёт Иля тихо, к чуму пробирается. Только хотел отбросить шкуру, закрывавшую в чуме вход, как из-под неё выскочила собака, взлаяла, а тут и шаман — вот он стоит. Высокий, горбоносый, с распущенными волосами, с большими оленьими рогами на голове.
— Ах, ты подумал, что я уснул? — закричал шаман. Выхватил Иля саблю, занёс её над головой шамана. Один взмах — и оказалась голова у Илиных ног, но не успел он моргнуть, не успел дух перевести, как голова шамана подскочила и снова оказалась на месте, а шаман хохочет Иле в лицо. Растерялся Иля, а шаман руку под шкуру толкает, достать колотушку хочет, задеть ею Илю — и тогда всё, тогда потеряет Иля си-лу и станет беспомощным, как все его братья.
— Не ту саблю смастерил! Не ту! — кричит ему шаман, а сам всё рукой под шкурой шарит. — Эта сабля не возьмёт моей шеи! Не возьмёт!
И засвистел шаман голосами разными. Поднялся вокруг ветер, задрожали стены чума, а у шамана вместо глаз загорелись огоньки.
Испугался Иля, но вида не подал, снова размахнулся, и опять покатилась голова шамана к его ногам, погас свет в глазах, да только снова вскочила голова — и ещё громче стал смеяться шаман.
— Хватай скорее колотушку да ударь его! — услышал Иля девичий голос.
Взвыл шаман, обернулся назад, а в это время и схватил Иля колотушку, замахнулся да как ударит ею по голове шамана, и тихо вокруг стало. Упал шаман к ногам Или обессиленный и застонал:
— Пощади!
— Руби скорее ремни сыромятные на чумах, освобождай братьев своих! — кричит девушка. — Коли оленя из шамановой упряжки. Напои их горячей оленьей кровью, и придёт к ним прежняя сила!
Сделал Иля всё, как говорила ему девушка. Ожили братья. Обнимают Илю, домой зовут.
— Разве можно домой без родного стада возвращаться? — сказал Иля. — Или вы забыли, зачем сюда шли?
— Мы истосковались по родным местам! — говорят братья. И тут Иля заметил, что нет рядом с ним девушки, которая помогала ему во всём. Заметался он из стороны в сторону. Стал кричать, звать её, а её будто и не было, даже следов на снегу не может найти Иля. Подошёл к оленихам, а у них на глазах слёзы. Большие их чёрные глаза смотрят грустно, жалобно мычат они.
«Ох ты, беда какая! —думает Иля.— Я даже и имени её не знаю!»
— Давай, Иля, скорее своё стадо искать! Давай скорее домой ехать!—торопят его братья.
Вздохнул Иля, да делать нечего, сам виноват. Обрадовался, забыл девушке доброе слово сказать, а и надо было сделать-то совсем немного.
— Ладно, поедемте стадо искать. Оно где-то тут недалеко. Мои оленихи нашли его.
И пошли братья. Кто на лыжах, кто на упряжку рядом с Илей сел.
Вышли они с разных сторон к большому болоту. Стадо пасётся.
— Это наши олени! Наши! — закричали братья. — Смотрите: у всех на шее наш родовой знак стоит: утка со стрелой в клюве! Смотрите!
Услышали пастухи, что хозяева стада пришли, — и бежать в разные стороны. Бегут, кричат: «Лазарины пришли! Лазарины пришли!» Собаки за ними. Так и оставили стадо.
Домой дорога хоть и труднее была, но короче всем показалась. Бежит стадо к родным местам весело, только топот стоит.
А старик Лазарин сидит целыми днями на берегу да всё по сторонам поглядывает: сыновей ждёт. Потом стал ругать себя, что зря отпустил младшего сына в чужую сторону, пожалел, что не с кем ему на старости лет всех добрых слов сказать, а их у него много было. И тут показалось старому Лазарину, что земля у него под ногами стала качаться. Припал ухом к земле, послушал. Земля всё сильнее и сильнее вздрагивает. «Неужели это наше стадо домой бежит?» — подумал Лазарин, а сам от радости встать не может. Еле добрался до первого лабаза, залез на него, смотрит вдаль. Видит: оленей бежит видимо- невидимо! Впереди коренник с длинной бородой. Выбежал, остановился, обнюхал воздух и побежал к берегу. Слышит Лазарин возгласы погонщиков и узнал по громкому гиканью своего младшего сына Илю. Заплакал Лазарин, на колени стал, начал поклоны бить в сторону, откуда стадо бежит. «Молодец, Иля, — шепчет старик Лазарин. — Не напрасно я тебя вырастил! Сумел ты отыскать в чужом краю родное стадо!»
Иля хоть и рад, да сам места себе найти не может, тоска его одолевает, ночи не спит. У всех радость, а он будто и не рад. Не может он простить себе, что потерял на радостях славную девушку, которая помогала ему в трудное время. Подошёл к отцу и говорит:
— Не сердись на меня, отец, собираюсь я опять в чужую сторону. Девушку я там потерял. Искать её поеду!
— Ищи, если сердцу люба! — ответил отец.
Пошёл Иля опять к своим оленихам, и помчали они его по бескрайним просторам, далеко в снега! Невесту искать.
ТАНЬЯ-БОГАТЫРЬ
Давно замечали пастухи-оленеводы болота, которые и в жгучие морозы не промерзали, дымом курились.
— Дурной дух из земли идёт! Олень морду воротит в сторону, — сокрушались пастухи.
А олени сердито били крепкими копытами богатые мхом кочки, фыркали широкими ноздрями и бежали прочь из этих мест — вкусный чистый мох искать, который летом пахнет грибами да сочными ягодами, морошкой и клюквой.
— Побежал олень! Видно, земное тепло близко! — говорили оленеводы. Собирали, складывали на нарты свои чумы и шли дальше от этих мест.
Случалось и рыбакам на озёрах видеть, как плавали на волнах большие чёрные жирные пятна.
— И сюда земное тепло из земли вылезло, — говорили они.
А охотники — те половчее: найдут где в низине между кочками воду жирную да пахучую — подожгут её. Вспыхнет пламя, озарит округу и начнёт слать тепло.
Хоть с опаской, а все тянулись к теплу: руки, ноги погреть у костра, чаю попить.
Сидят у огня, про всякие небылицы лесные рассказывают; ну, конечно, и про земное тепло не
