– Единственное, что твоя мать сделала в жизни достойного – это подарила мне тебя.
Он отдал Пенелопе всю свою привязанность. Будь девушка тщеславна, она бы гордилась таким отношением, наслаждаясь мыслью о собственном превосходстве. Но тщеславие было ей не свойственно, и она лишь страдала оттого, что отец ни во что не ставит ее мать.
– Будь к ней добрее, – просила она отца.
– Я и так к ней слишком добр. Она получает сколько угодно денег и любые побрякушки, какие только захочет. Подобная женщина бывает счастлива, когда ты даришь ей какую-нибудь цацку.
По какой-то причине это воспоминание именно сейчас возникло перед внутренним взором Пенелопы. В глазах закипели слезы и покатились вниз по щекам.
– Я не хочу заставлять вас плакать, – раздался у нее за спиной голос Деймиена.
Пенелопа резко подняла голову. Принц стоял, привалившись к ближайшей колонне. Ветер с реки шевелил полы его сюртука. На нем не было шляпы. В тени павильона его темные волосы казались совсем черными. Сапоги были начищены, пряжки блестели, но на подошвах осталась грязь от их прогулки по лугу.
Его поцелуи все еще горели на ее губах. Этот человек разжег в ее душе пламя, о котором она не имела представления.
«Это желание, – с неприязнью думала Пенелопа, – я хочу этого мужчину, и мне все равно, принц он или шарлатан».
– Я плачу не из-за вас, – с трудом проговорила Пенелопа. Он медленно приблизился и опустился рядом с ней на ступеньки.
– Я рад.
От него пахло свежим воздухом, табаком и еще чем-то мужским. Он заслонил Пенелопу от ветра, и ей стало теплее.
– Мне не понравилось, как легко вы и ваш человек отказались от моей матери в мою пользу, – вымолвила она наконец, неподвижно глядя прямо перед собой.
– Она мне отказала. Логично было перейти к вам.
– Значит, я должна стать принцессой? И выйти за вас замуж? Вы могли бы сразу сказать мне об этом и не утруждать себя разговорами о любви.
На указательном пальце Деймиена поблескивало серебряное кольцо. Пенелопа взглянула на него и увидела то, что скрывали его перчатки, когда она ехала с ним к дому: ладони принца были покрыты мозолями и загрубели от работы. Своими грубыми пальцами он сжал ее руку, которая сразу утонула в его ладони.
– Все решено, Пенелопа, – спокойно проговорил Деймиен, но в его голосе слышалась непреклонность. – Я приехал сюда, чтобы найти невесту. Эта невеста – ты. Я знал это, как только тебя увидел, но в тот миг этого не понял.
Он снова взялся за свое. Его голос звучал нежно и завораживающе, он словно обволакивал Пенелопу. Она собиралась вести себя сдержанно и недоверчиво, но под гипнозом его голоса смогла лишь пробормотать:
– Откуда ты мог знать?
Деймиен улыбнулся.
– Я же говорил тебе, что влюбился в тебя. За десять минут. Существует пророчество, и нвенгарский мудрец и предсказатель говорил мне, что я буду ему следовать независимо от своей воли. Я влюбился, потому что это было предопределено. – Он провел большим пальцем по кисти Пенелопы. – Не имеет значения, почему я влюбился. Главное, что это произошло.
Пенелопа с трудом оторвала от него взгляд.
– Ты действительно сумасшедший. Или я. Нвенгарские принцы не появляются в захолустных деревнях и не заявляют, что ищут себе невесту.
– Значит, тебе все известно о принцах Нвенгарии? – с легкой насмешкой спросил Деймиен.
– Не все. Но Майкл прав. Ты вполне можешь оказаться проходимцем. Скорее всего так и есть. Нвенгария далеко отсюда. Возле Трансильвании и Молдовы, у границ Оттоманской империи.
– Ты хорошо информирована. Большинство англичан понятия об этом не имеют.
– Я знаю это, потому что изучаю народные сказки, собираю их, потом издаю небольшие книжки.
Деймиен заинтересовался:
– Ты знаешь нвенгарские сказки?
– Только одну, – отвечала Пенелопа, стараясь говорить безразличным тоном. – Я нашла ее во французском издании. Там говорилось о фонтане и монете, о старухе и гусе. Я не очень-то ее поняла.
Деймиен мрачно кивнул:
– Я ее слышал и тоже не понял.
– Нигде не говорилось о восьмисотлетнем кольце и английской девушке, которая должна выйти замуж за принца.
Деймиен прикрыл глаза.
– Это потому, что она пока еще только пишется.
Пенелопа проглотила комок в горле.
