– Нет, – к удивлению Пенелопы, быстро возразил Петри. – Саша – нет.
– О! – Пенелопа начинала нервничать. Атмосфера насилия постоянно витала вокруг подданных Деймиена. Девушка чувствовала ее даже в показательных боях и схватках борцов. Она видела, что Деймиен доверяет Петри больше, чем стал бы доверять брату, но будет ли Петри сохранять такую же верность и ей, Пенелопе?
Петри сделал успокаивающий жест рукою, призывая Пенелопу оставаться в кресле и не волноваться, сам же подошел к двери, открыл ее и крикнул в коридор:
– Руф!
Через несколько мгновений у дверей гостиной появился один из рослых лакеев, которые повсюду следовали за Деймиеном, как верные псы. Руф и Петри обменялись несколькими фразами на нвенгарском. Руф бросил взгляд на ожидавшую продолжения Пенелопу и вошел в комнату. Петри прикрыл дверь. Руф поклонился.
– Я буду переводить на английский. – Он явно был горд, что в чем-то превосходит Петри.
Петри еще что-то произнес по-нвенгарски. Руф опять поклонился.
– Он говорит, он хочет, чтобы вы знали. Если вы не выйдете замуж за Деймиена, принц умрет.
У Пенелопы сжалось сердце, как будто нвенгар сказал ей что-то такое, что она и сама давно знала, только не хотела себе в этом признаваться.
– Что?
– Это пророчество, – с виноватым видом объяснил Руф. – Или оно сбудется, или принц умрет. Поэтому, если вы не выйдете за него замуж, не станете принцессой… – И Руф чуть отступил назад и слегка пожал плечами, как будто показывая, что не в его силах предотвратить последствия.
У Пенелопы пересохло во рту.
– Это ведь только предсказание. Слова и все.
Руф и Петри переглянулись. Руф что-то быстро сказал по-нвенгарски.
– Вы не понимать, – покачал головой Петри.
– Я знаю, вы с Сашей верите в пророчество, – попыталась объяснить свои чувства Пенелопа. – И Деймиен в него верит, хотя и говорит, что не верит.
Руф почесал голову и перевел для Петри ответ Пенелопы. Тот грубо хохотнул.
Вести разговор таким образом было очень неловко. Пенелопа с нетерпением ожидала, пока эти двое переговорят, а потом Руф перескажет все по-английски.
– Петри не верит в пророчества и в магию тоже не верит, – наконец произнес Руф. – Я – верю, но у Петри была суровая жизнь. Нет; он говорит, что Деймиена убьет не пророчество, а великий герцог.
Пенелопа вцепилась в подлокотники кресла.
– Кто?
– Великий герцог Александр Октавиан Лоран Максимилиан, глава герцогского совета.
Девушка вспомнила, что Деймиен упоминал имя «Александр», но она так и не поняла тогда, кого он имел в виду.
– Это великий герцог послал убийцу?
Руф кивнул и прорычал что-то по-нвенгарски.
– Он дурной человек.
Петри кивнул с мрачной усмешкой. Руф продолжал:
– Если принц Деймиен вернется без принцессы – значит, пророчество не сбудется. Нет пророчества, тогда… – Он замолчал, как будто не мог подобрать слова.
– Тогда – что? – Пенелопа схватилась рукою за горло. Деймиен никогда об этом не упоминал. Он говорил о кольцах, о любви, об их взаимном притяжении и ничего не сказал о том, что погибнет, если не привезет ее в Нвенгарию. Руф сделал знак в сторону Петри.
– Примерно так. – Он жестами показал, будто завязывает Петри глаза, ставит его у стены. Петри ждал, спокойный и неподвижный. Руф взял высокий серебряный подсвечник, поднял его к плечу, как ружье, потом очень похоже выполнил команды «готовься», «целься», «огонь». Из его губ вылетел звук, похожий на выстрел, а воображаемое ружье дернулось, целясь прямо в грудь Петри.
Пенелопа вскочила с кресла, закрыла лицо руками.
– О Господи! Вы говорите, они его расстреляют!
Лицо Руфа посветлело.
– Да. Правильное английское слово. Расстреляют.
Пенелопа застыла на месте. Комната кружилась перед глазами. У стены ей виделся не Петри, а Деймиен, стоически ожидавший, пока нвенгарские солдаты в голубых мундирах поднимут ружья и выпустят в его тело десяток пуль.
Ей слышался рев ружейной пальбы, в воздухе гостиной чудился едкий запах пороха и пролитой крови. Крови Деймиена.
У девушки подкосились ноги. Пол кинулся ей навстречу, но тут Пенелопа ощутила, как ее подхватили сильные руки встревоженного Петри, который что-то резко пролаял Руфу. Руф с испуганным видом
