Вдруг Деймиен закричал, крик перешел в рычание. Он всей тяжестью опустился на ее тело.
– Пенелопа, – прошептал он. – Я люблю тебя, люблю… – Он забормотал что-то по-нвенгарски, целуя горячими губами ее раскрасневшееся, влажное лицо.
Пенелопа не представляла, как же они будут опускаться с тех высот, куда воспарили, но постепенно движения Деймиена стихли, он перестал так сильно сжимать ее ладонь. Он целовал ее все медленнее и легче, но еще оставался у нее внутри.
Пенелопа вздохнула. Напряжение стало спадать. Руки и ноги расслабленно погрузились в пуховую перину. Она прикрыла глаза и вдруг вспомнила баронессу, которая посетила их праздник. Она тогда болтала с приятельницами о нвенгарах вообще. «Они настоящие развратники, дорогая, настоящие», – щебетала баронесса.
Пенелопа покраснела от внезапного чувства вины и бросила косой взгляд на Деймиена. Если это и есть разврат, то он ей нравится. Может быть, она тоже развратна? Из-за того, что в ее жилах тоже есть нвенгарская кровь, хотя и сильно разбавленная.
Взлохмаченный Деймиен смотрел на нее сверху и улыбался.
– Если я когда-нибудь и сомневался в пророчестве, то теперь в него верю. Мы замечательно подходим друг другу.
– Да. Было так… отлично.
Он по-прежнему оставался у нее внутри в состоянии полной эрекции. Судя по тому, что рассказывали Пенелопе сестры Кэти Роупер, такого быть не должно. Они что-то болтали о «дряблом мужском петушке, который свалился со своей жердочки».
Пенелопа дотронулась до щеки Деймиена.
– С тобой все хорошо?
– Лучше, чем было за всю мою жизнь.
– Но ты еще напряжен.
Он усмехнулся.
– Сама виновата.
– Я?
– М-м… Ты – самая красивая и желанная женщина, которую я когда-либо видел.
Пенелопа хмыкнула.
– Этого не может быть.
Деймиен намотал прядь ее волос на палец и спросил:
– Почему?
Ответа у нее не было, просто она всю жизнь думала о себе как об «обычной Пенелопе».
– Ты заставляешь меня чувствовать себя красавицей.
– Ты и есть красавица.
Пенелопа почувствовала странную боль в сердце.
– Когда пророчество сбудется, мы будем по-прежнему любить друг друга?
Он поцеловал ее с лукавой улыбкой.
– Не могу себе представить, что когда-нибудь смогу относиться к тебе иначе, чем теперь.
– Я тоже.
– В таком случае предлагаю воспользоваться нашим помешательством и извлечь из него как можно больше удовольствия.
Сердце Пенелопы забилось быстрее. Если это разврат, то он ей нравится. Может быть, потом ей будет стыдно, но сейчас ей было хорошо.
– Ложись, – скомандовал Деймиен.
Прежде чем повиноваться, Пенелопа взяла его руку и поцеловала в ладонь.
– А теперь что ты собираешься делать?
– Помыть тебя, – неожиданно ответил он. – У тебя же было небольшое кровотечение.
Пенелопа удивленно приподняла голову и посмотрела на свои бедра. Она вспомнила, как испуганные дебютантки шепотом рассказывали ей об острой, как удар ножа, боли, которую должна терпеть женщина, когда муж лишает ее девственности, и о последующем море крови.
Пенелопа действительно испытала боль, но совсем не острую, и теперь заметила у себя на бедрах лишь несколько уже высохших пятен крови.
Деймиен взял полотенце, которым она вытирала его промытую рану, сполоснул его в тазу, потом вернулся к кровати. С полотенца немного капало, на простыне оставались темные круглые пятна, расползаясь, они становились почти незаметными.
Мягкими движениями Деймиен стал протирать внутренние поверхности ее бедер, смывая пятна, подтверждающие, что она навсегда лишилась невинности.
Мириады юных созданий мучились страхом превращения из девушки в женщину, боялись боли,
