молчаливым страданием взывало сердце Мелани. – Я так сильно люблю тебя. А если ты не любишь меня, тогда почему твои глаза так печальны?»
– Тебе понравятся розы в Городских садах в Риме. А во дворе есть маленький охотничий домик со скульптурами Беллини. Его немного сложно найти, я случайно наткнулся на него, когда бродил…
– Почему бы тебе самому не показать мне все это? – Мелани пожалела о своих словах сразу же, как только произнесла их. Внезапная боль в его темных глазах смешалась с сильной болью ее сердца. «Прости, Чарлз, просто я ничего не понимаю».
– Джейсон уезжает в Австралию на регату яхт, на Кубок Америки. Его не будет с августа по ноябрь… – Чарлз не смог закончить эту ложь. Они оба знали, что он смог бы уехать, – они планировали провести два месяца в Кении на съемках фильма «Сафайр», разве не так? – просто он не собирался никуда ехать.
Чарлз отвез Мелани в аэропорт. В зале ожидания для пассажиров первого класса авиакомпании «Эр Франс» они держались за руки, стоя в самом отдаленном, укромном уголке до тех пор, пока последний раз не объявили посадку на рейс Мелани.
– Оревуар, Чарлз. – «До встречи».
– Прощай, дорогая. – «Все кончено».
Мелани сидела на скамейке в саду Тюильри под горячим августовским солнцем. На Елисейских полях было полно туристов, но сами парижане разъехались, как и предполагал Чарлз, чтобы провести последний месяц лета на Ривьере.
Чарлз. За три с половиной недели боль не утихла, а надежда не умерла. «На самом деле мы ведь не распрощались навсегда, просто я грущу из-за предстоящей нам двухмесячной разлуки. Я получу от него весточку. В «Бристоле» меня будет ждать сообщение от него».
Но в отеле не оказалось никаких сообщений от Чарлза. Мелани посмотрела на открытки, лежавшие рядом с ней на скамейке, и задумчиво покрутила в руках чудесное ожерелье, подаренное ей Чарлзом.
Она тихо вздохнула, взяла открытку и написала:
«Глупости», – подумала Мелани. Она разорвала открытку пополам и попыталась написать снова:
Нет, она не может признаться ему в этом, даже если это и правда. Чарлз никогда не говорил, что любит ее. Конечно, не говорил! Потому что он не любил ее.
Мелани испортила еще три открытки с репродукциями картин импрессионистов, прежде чем написала:
Мелани целую неделю носила с собой эту открытку, прежде чем подписать адрес, наклеить нужную марку – теперь итальянскую, потому что они находились в Риме, – и отправить ее по почте.
Адам наблюдал за страданиями Мелани с беспомощным участием. Он едва сдерживался, чтобы не спросить ее о случившемся, – в любом случае это не его дело, – потому что она пыталась изо всех сил не показывать вида. Адам заметил перемену только потому, что был знаком с Мелани и раньше. Он знал, что обычно ей были присущи жизнерадостность и чудесное тепло, струившееся из глубины ее души. Но сейчас ее легкость газели испарилась, а ослепительная улыбка давалась ей с огромным трудом.
Адам заметил перемену, потому что он знал эту приехавшую из Калифорнии неизбалованную, уверенную в себе, ослепительную девушку, увлекающуюся серфингом. Но кутюрье из Парижа и Рима, которые не были знакомы с прежней Мелани, восхищались ее новым образом. У них перехватывало дыхание, и они замирали от восхищения при виде гордых, очаровательных, пленительных глаз, строгого аристократического лица и грациозной элегантности. Они объявили ее – американцы оказались правы! – самой красивой моделью мира. В своем страдании Мелани Чандлер стала даже еще более красивой.
В начале пятой недели поездки Адам, наконец, решился поговорить с Мелани. Если она не захочет ему ничего рассказывать, он не будет настаивать. Ему просто необходимо дать ей понять, что он рядом и что ему небезразлично ее состояние.
– У тебя остались силы пройтись пешком до гостиницы? – спросил Адам.
– Конечно. – Мелани провела весь вечер на съемках для рекламы изысканных, ручной работы ювелирных изделий от Булгари. К усталости от съемок то в одной позе, то в другой добавилось утомление после быстрого, стремительного шоу моды. И то и другое оказалось изнуряющим, но после фотосъемки короткая прогулка пойдет на пользу.
– Тебе нравится Рим? – спросил Адам, когда они прошли полтора квартала по виа Кондотти.
– О да! Розы в Городских садах… – начала Мелани, но потом замолчала. Она видела только любимые места Чарлза; она даже не посетила ни Колизей, ни римский Форум, ни Пантеон, ни катакомбы. – Да.
– Хорошо. – Адам подождал, пока они успешно пересекут виа Венето с хаотичным движением, прежде чем осторожно продолжить: – Вообще-то я ожидал, что Чарлз приедет к тебе сюда.
Мелани грустно улыбнулась:
– Между нами все кончено, Адам. – Мелани нужно было произнести эти слова вслух. Так они стали казаться ей более реальными, потому что они были правдой. Ее роман с Чарлзом Синклером на самом деле кончился.
– Мне жаль.
