— Не знаю, — хмуро ответил Марк. — Доктора утверждают, что Леонсия совершенно здорова. У Фреда, полицейского, который занимался этим делом, кажется, иное мнение. Он намерен побеседовать с ней. Боюсь, он сделает это, даже если не получит разрешения врачей. — Он обнял ее за плечи и привлек к себе. — Я еще раз прошу прощения за свое импульсивное поведение там, в переулке. Я перестраховался. Уверена, что ты не ушиблась?
— Абсолютно, — улыбнулась Тереза. — Я прекрасно себя чувствую. — Она опустила голову ему на плечо.
Она вдыхала его аромат, чувствовала силу и жар мужского тела, испытывала невероятное удовольствие от его близости.
— Жаль только, что пятна на платье от травы, наверное, не удастся отстирать, — пробормотала она, поднимая голову и встречая его горящий взгляд.
— Я куплю тебе новое, — пообещал он. — Но сегодня я хочу видеть тебя без платья.
Она улыбнулась, заметив, как лукаво изогнулись уголки его губ.
Он обхватил ее лицо ладонью, поцелуй начался медленно, но не был нерешительным. Тереза уже поняла, что Марк не бывает нерешительным.
Это был восхитительный поцелуй, один из лучших, что ей довелось когда-либо испытать. У него был вкус мятной жвачки и желания разгоряченного мужчины.
Тереза обхватила Марка руками, даже сквозь одежду чувствуя, как его тело напрягается, мышцы становятся твердыми как камень. Она всецело отдалась требовательным движениям губ и языка Марка, ничего не сдерживая и все возвращая сторицей. Ее грудь крепко прижималась к твердыне его груди, и она ощутила сладкую, тянущую боль внизу живота.
О, как она хочет заняться любовью с Марком Уильямсом! Она больше не может и не хочет ждать. И он, судя по всему, тоже. В голове стало пусто, все мысли вылетели, кроме одной: сейчас они наконец будут любить друг друга. К черту все сомнения и вопросы! Она не позволит им лишить ее этих мгновений счастья. Эта ночь принадлежит им, и только им.
Марк приподнял голову.
— Терри?
— Да, — прошептала она.
Тереза понимала, что это «да» неотвратимо изменит ее жизнь. Нет сомнений, что после этой ночи она уже никогда не будет прежней. Пусть будущее пока окутано неясной пеленой тумана, сейчас она не намерена в него заглядывать. Она будет жить одним мгновением.
— Да, — тихо повторила она.
Марк забыл обо всем на свете, заглянув в глаза Терезы и увидев в них дымчатый отблеск желания, которое, возможно, было отражением его собственного. Ее жажда близости не уступала его жажде, стремление слиться в любовном экстазе было обоюдным.
Он знал, что эта ночь будет не похожа на все то, что было у него прежде, потому что эта женщина пробуждала в нем такую бурю чувств, как никто и никогда до нее.
Терезе хотелось быть ближе к Марку, но узкое платье мешало. Марк сумел прочесть ее мысли, просунул руку ей за спину и медленно потянул молнию вниз. Закрыв глаза, она прижалась лбом к его лбу, чувствуя, как кончик его пальца заскользил по позвоночнику. Когда Марк дошел до конца, она выскользнула из его объятий.
Движением плеч Тереза стряхнула облегающее платье и затрепетала, когда Марк одобрительно воскликнул при виде ее обнаженной груди. Их взгляды встретились, и она шагнула из лужицы серебристого атласа у своих ног. На ней не осталось ничего, кроме черных трусиков, кружевных чулок и пояса.
— Иди сюда. — Голос Марка сделался низким и хриплым.
Она покачала головой.
— Сначала сними рубашку.
У Терезы пересохло во рту — она не могла припомнить, чтобы видела что-то более великолепное, чем эти мускулы.
— Что-нибудь еще? — спросил Марк.
О да, много чего еще. Тереза снова покачала головой.
— Я знал, что ты красивая…
Она погрузила пальцы в его густые волосы, а он очерчивал линию ее талии. Его рука двинулась выше, коснулась одной груди, затем второй. Тереза прерывисто вздохнула и почувствовала, как краска заливает лицо. Это было не смущение, а нестерпимое желание, молотом стучавшее внутри.
Она села верхом ему на колени.
Марк сразу понял, чего она хочет. Без всякого предупреждения его рот сомкнулся на ее соске. Она вскрикнула.
— Не останавливайся, — прохрипела она.
— И в мыслях не было.
Она почувствовала, что стремительно приближается к краю освобождения. Все еще держа ее за талию, Марк коснулся самого сокровенного места. В беспамятстве откинув голову назад, она наслаждалась его умелыми ласками. Ей хотелось продлить удовольствие, но она явно проигрывала битву за самообладание.
— Все в порядке, — прошептал Марк, — не сдерживайся.
Да она и не смогла бы. Ее тело отыскало собственный ритм, и вскоре она выгнулась и затрепетала.
Она точно не знала, сколько времени провела в объятиях Марка, когда он спросил:
— Уже вернулась на землю?
— Кажется, да.
— Хорошо. — В его голосе послышались решительные нотки.
— Сейчас, — услышал он ее шепот, — возьми меня сейчас.
Он встал, подхватил ее на руки, отнес в спальню и положил на кровать. Осторожно и бережно, будто разворачивая драгоценную, хрупкую вазу, он снял с нее остатки одежды и долго любовался телом, которое было божественно прекрасным. Она ласкала его легкими, дразнящими прикосновениями, раскрываясь ему навстречу как цветок. С каждой минутой их ласки становились смелее, горячее, и уже не было сил сопротивляться сжигавшему их пламени.
Едва Тереза почувствовала на себе тяжесть его тела, с ее губ сорвался блаженный вдох.
Потом она вся задрожала от неумолимого напора его горячей плоти. Широко раскрыв глаза, она замерла, словно прислушиваясь к своим ощущениям, потом застонала, улыбнулась, и Марк еще глубже погрузился в теплое, жаждущее лоно.
Он был полон решимости доставить ей такое наслаждение, которого она еще никогда не испытывала. И когда по ее телу побежали сладкие судороги, Марк все понял и улыбнулся, довольный собой.
А Тереза вдруг застыла у него в руках, точно от внезапного потрясения, потом изогнулась, гортанно вскрикнула и со всей силы вцепилась ему в плечи, боясь, как бы ее не смыло этой неистовой волной. Марк ослабил натиск, давая ей возможность привыкнуть к нему, пока все ощущения не слились в один долгий конвульсивный всплеск освобождения, оставивший ее опустошенной, обессиленной, почти бездыханной.
Как только Марк вновь начал двигаться, она жалобно всхлипнула. Тогда он хрипло рассмеялся, приподнялся на локтях и отпустил тормоза. Его собственное освобождение оказалось таким неожиданно бурным и полным, что у него вырвался низкий протяжный стон сытого зверя.
Обнявшись, тяжело дыша, они лежали на скомканных простынях, подушки давно сползли на пол. Тереза, слегка дрожа, уткнулась ему в шею, подложив руку под его плечи. Одна ее нога все еще была зажата меж его бедер, и он боялся шевельнуться, чтобы не нарушать ее расслабленного блаженства.
Ночью он повернулся к ней, чтобы снова заняться любовью в призрачном лунном свете. Невероятно, но на сей раз их близость показалась им еще прекраснее. Он был нежен и страстен, так умел предугадать любое ее желание, что Тереза просто млела от счастья в его объятиях.
— Я… мне так хорошо с тобой, — призналась она, глядя в его голубые глаза и чувствуя ни с чем не сравнимый прилив счастья.
