Глаза Терри расширились.
— Но ведь Ларри…
— Нет в живых, — закончил ее мысль Марк. — Знаю, оттого-то все это и выглядит каким-то бредом сумасшедшего, тем более всем известно, что авария произошла по вине самого Ларри. Но тон записки ясно свидетельствует о том, что кто-то намерен отомстить за смерть Ларри. — Он покачал головой. — Какой-то абсурд. Мы с Фредом сейчас были в лаборатории. Они там просто кудесники, ей-богу. Определили, какой клей использовался, а также качество бумаги, на которой была составлена записка, производителя конверта и то, что буквы были вырезаны из «Таймс». Правда, по существу, вся эта информация бесполезна, потому что все это можно взять где угодно и кому угодно. Никто не знает, как конверт попал на стол Фреда. В управлении, как всегда, толчется много людей, так что кто угодно мог войти и незаметно подбросить конверт.
— А как насчет отпечатков пальцев?
— Таковых не обнаружено. Человек, написавший записку, не желает играть в открытую. Черт, как мне все это не нравится. Боюсь, ты в опасности, Терри.
— Я?! Но я-то тут при чем? Я же говорила тебе, что не видела Ларри несколько лет до его смерти.
— Но зато тебя видели со мной. Пока Фред не найдет Леонсию Раскин-Боуэн, не поговорит с ней и не убедится, что она не имеет к этому отношения, он полагает, что все, кому Леонсия угрожала после смерти дочери, находятся в опасности. И он не уверен, что тебя нет в этом списке, потому что ты была со мной. Нас видели вместе. Да и я со своей стороны не хочу рисковать твоей безопасностью. Это значит, Терри, что нам пока не надо встречаться, чтобы дать этому человеку — кто бы он ни был — понять, что вместе мы были случайно и что нас ничто не связывает.
Тереза прислонилась лбом к его лбу.
— А не слишком ли это радикальная мера, а, Марк?
— Бог мой, Терри! — воскликнул Марк, взяв ее за плечи. — Думаешь, мне это нравится? Мне бы хотелось, чтобы ты была рядом со мной день и ночь, чтобы я мог постоянно иметь тебя в поле зрения, но, к сожалению, это невозможно, так что будет лучше, если мы…
— Ш-ш… — Терри приложила палец к губам Марка, заставляя его замолчать. — Я думаю, вы с Фредом преувеличиваете опасность, которая может грозить мне. Вы даже не знаете наверняка, написала эту записку мать погибшей девушки или нет. Я не хочу, чтобы кто-то посторонний диктовал, как мне жить и с кем встречаться, и я не собираюсь прятаться от какой-то мифической опасности. Поэтому я не согласна с тем, что мы на время должны прекратить встречаться. Я не хочу, а ты?
— Я тоже, разумеется. Но сейчас речь не о том, чего мы хотим, а что необходимо. — Он заглянул ей в глаза. — Ты нужна мне, Терри. Нужна мне живой и здоровой, поэтому перестань возражать и послушайся меня.
Тереза покачала головой.
— Я не…
— Пожалуйста, послушай меня, — перебил ее Марк мягким, спокойным тоном, нежно удерживая за плечи, и его прикосновение было таким же мягким, как и голос. — Ты не можешь отрицать, что между нами есть нечто большее, чем просто физическое влечение. Я пока еще не могу сказать, что это, еще не разобрался в своих чувствах, но точно знаю, что для меня это очень важно. Ты важна для меня. Я не смогу жить, если по моей вине с тобой что-то случится.
Она молчала, глядя на него широко раскрытыми глазами, и он легонько встряхнул ее.
— Ты меня слышишь, Терри? Ты ведь тоже это чувствуешь, правда? Скажи!
— Да, — прошептала она.
Он отпустил ее плечи, и его руки погрузились в массу шелковистых волос.
— Я бы многое отдал, лишь бы все это оказалось плодом моего воображения или дурным сном, но, к сожалению, это реальность. И, хотим мы этого или нет, с ней придется считаться.
Он наклонил голову и слегка коснулся ее губ своими. Трепет пробежал по телу Терезы от этой мимолетной ласки.
— Я очень хочу встречаться с тобой как можно чаще, Терри. Но мне необходимо быть уверенным, что тебе ничто не угрожает. Понимаешь?
— И мне тоже нужно знать, что ты в безопасности, милый. У меня сердце разрывается при мысли, что с тобой может что-то случиться. Как же мы сможем не видеться неизвестно сколько времени?
— Не знаю, но мы должны. Это необходимая мера предосторожности. Обещаю, что когда-нибудь, когда закончится вся эта петрушка, мы уедем куда-нибудь вдвоем, где будем только ты и я, и разберемся в своих чувствах друг к другу. А сейчас… О боже, Терри, как я хочу тебя…
Марк крепко прижал ее к себе, давая ей почувствовать силу своего желания, и приник к ее губам в пленительном поцелуе. С протяжным стоном Тереза отдалась тому пожару, что бушевал в ее теле, которое ныло от безумного возбуждения. Даже через плотную ткань джинсов она чувствовала тепло, исходящее от Марка.
Его рука пробралась под джемпер, чтобы погладить грудь, и она вновь застонала от наслаждения и выгнулась навстречу его ладони.
Марк умел дать почувствовать ей себя женственной. Это была не та женственность, которую, как Тереза думала, ей всегда хотелось ощутить, не та, которую, на ее взгляд, чувствуют другие женщины, но женственность особая, ее собственная, и она упивалась ощущением этой своей необыкновенной женственности, сознанием, что она так же желанна для него, как и он для нее.
Его губы стали более напористыми и решительными. Язык проник к ней в рот, и у Терезы закружилась голова. Все ее мысли были о следующей ласке, о следующем поцелуе.
Марк подхватил ее на руки и понес в спальню, не прерывая поцелуя. К тому времени, когда они добрались до кровати, оба тяжело и часто дышали.
Оторвавшись от ее губ, он потянул за край джемпера.
— На тебе слишком много одежды.
— Да. — Она помогала ему, их пальцы сталкивались, возясь с застежками и молниями.
Когда Тереза осталась в бюстгальтере и кружевных трусиках, Марк сбросил обувь, содрал с себя одежду и приблизился к ней.
У нее мгновенно перехватило дыхание. Его тело, такое крепкое и мускулистое, было готово. Терри хотела его так, как никогда ничего не хотела в своей жизни до встречи с ним. Он поднял ее и положил на кровать.
Почему раз от разу мое желание только усиливается? — успела подумать Тереза.
Потом все ее мысли улетучились, она вся отдалась чувствам. Всем своим существом она потянулась к нему. Марк поцеловал ее в живот. Она затрепетала и прошептала его имя.
Воздух был наполнен слабым ароматом ее духов и запахом разгоряченных, возбужденных тел. Марк взглянул на Терезу и медленно двинулся вдоль ее живота, прокладывая огненную дорожку на пылающей коже. Когда он снял с нее остатки одежды, она нетерпеливо задвигалась на покрывале.
— Ш-ш, — прошептал Марк, — я только хочу…
Он опустился на колени. Подложил руки ей под ягодицы и приподнял над кроватью. Тереза судорожно скомкала пальцами покрывало. Ей казалось, что еще немного — и она расплавится от его ласк.
Он улыбнулся, глядя в горящие глаза самой прекрасной женщины на свете. Терри извивалась под ним, но он крепко удерживал ее на месте.
Она еще сильнее стиснула покрывало. Ее тело напряглось, она хотела его, страстно мечтала, чтобы он утолил томление, терзавшее ее плоть. Она все выше и выше поднималась к вершине блаженства.
Наконец Марк подвел Терезу к самому пику, и она рухнула на подушки, в изнеможении прошептав его имя. Все ее тело было одним сплошным сгустком энергии. Сердце выбивало бешеный ритм. Ей приходилось прилагать усилия, чтобы дышать.
Но кому нужен воздух, когда на свете есть любовь?
Марк осторожно опустился на нее, и его разгоряченное тело придавило Терезу к кровати. Она обожала ощущение тяжести Марка на себе, темные курчавые волосы у него на груди и его мужскую силу против своей женской слабости.
