– Чего именно ты не можешь сделать?
– Я не с тобой разговаривал.
Она откинула светлый локон с его лица.
– Ты никогда не был набожным человеком, так что вряд ли только что ты разговаривал с Богом.
– Но я часто молюсь, Онория.
– О чем может просить Бога пират? Чтобы почаще встречались корабли с богатым грузом и командой, которая не оказывала бы серьезного сопротивления?
Он напрягся:
– Когда меня вывезли из тюрьмы в то утро, я молился. Молился, чтобы смерть моя была быстрой. Без промедления, без мучений, которые испытывает приговоренный к казни.
Онория коснулась его лица с болью в сердце.
– Я не хочу об этом вспоминать. Три дня я не выходила тогда из своей комнаты. – Она провела пальцем по его скуле. – Благодарение Господу, он услышал твои молитвы.
Его ресницы отбрасывали тени на щеки.
– Да, он спас меня от петли, но отправил прямо в ад. Взгляд его посуровел.
– Но ты остался жив, и тебя посадили на корабль.
– Ты была когда-нибудь на английском торговом судне?
– Нет.
– Пиратская жизнь намного лучше.
– Все пираты головорезы.
– Мы только похищали грузы, – сказал он. – Поверь, Онория, Ост-индская компания больше беспокоится о грузах, которые похищают пираты, чем о жизни членов команды. Если бы мы только убивали, оставляя в целости товары и корабли, на пиратов никто бы не охотился.
Онория молчала. Она часто слышала от Джеймса, как благодарны были ему капитаны торговых судов за то, что он спасал их грузы. Видимо, считали, что потеря полдюжины моряков и пары офицеров вполне приемлемая цена за то, чтобы остались нетронутыми их ящики с фаянсовой посудой и вином.
– Пираты убили моего брата Пола, – едва слышно произнесла Онория. – А также его жену и дочерей.
– Я об этом слышал, – сказал Кристофер. При этом лицо его оставалось безучастным, без малейших признаков сострадания.
– Расскажи мне о своей сестре, – попросила она. Онория была уверена, что у Кристофера Рейна нет близких родственников.
– Она моя единокровная сестра.
Он улыбнулся, и морщинки в уголках его глаз обозначились еще явственнее.
– Обычная девушка, но во время боя незаменима. Она беззаветно предана мне, и я полностью ей доверяю. – Кристофер водил пальцем по плечу Онории. – Она исчезла в то самое время, когда твой брат арестовал меня. С тех пор я ее не видел.
– Сожалею, – тихо произнесла Онория. – О, как я ненавижу Джеймса Ардмора!
Кристофер удивленно посмотрел на нее.
– Крепко сказано.
– Это на самом деле так. Он за всех все решает, и горе тому, кто не соглашается с ним. Он ни разу не спросил меня, свою родную сестру, что мне нужно для счастья. Странно, что ты не испытываешь к нему ненависти.
Кристофер пожал плечами:
– Он делал свою работу. А ты, наверное, радовалась, что осталась вдовой.
Она приподнялась на локтях, и его рука соскользнула с ее плеча.
– Как ты можешь так говорить? Я несколько дней не могла прийти в себя, узнав, что ты мертв.
– Но все-таки выздоровела.
– Думаешь, я не любила тебя?
– Наверное, любила, но по-своему.
– Что значит – по-своему? – Онория села на постели. – Я любила тебя и очень страдала, узнав, что тебя нет в живых. Ты совсем меня, не знаешь.
– Это верно.
Она пристально посмотрела на него. Его серые глаза были чистыми и светлыми, как бриллианты.
– Тогда почему ты вернулся ко мне? – спросила она. – Если не верил в мою любовь и не удивился, что я помолвлена с другим, почему беспокоился?
Он лежал неподвижно, отделенный от нее валиком сбившихся одеял.
– Потому что каждый мужчина хотя бы раз в жизни допускает глупость по отношению к женщине.
