бериевском заговоре, имевшем целью уничтожение членов советского правительства и реставрацию капитализма.
В тюрьме Судоплатов перенес три инфаркта, ослеп на один глаз, получил инвалидность второй группы. После отсидки он не мог сделать больше двух-трех шагов — именно столько позволяла «жилплощадь» его камеры.
Полностью его реабилитировали лишь в 1992 году. А в апреле 1994 года в Нью-Йорке вышла его нашумевшая книга «Особые задания: воспоминания нежелательного свидетеля — магистра советского шпионажа».
Именно Судоплатов разрабатывал в Москве операцию по уничтожению Троцкого. Вступив в 12-летнем возрасте в Красную Армию, Павел Анатольевич от рядового сотрудника Иностранного отдела ВЧК вырос до одного из руководителей того управления МГБ СССР, которое занималось тайными операциями за рубежом, включая и охоту за атомным оружием.
В 1940 году он возглавил специально созданный на Лубянке отдел, которому Сталин поручил разработку акции по уничтожению Троцкого.
Скончался Судоплатов в Москве летом 1996 года.
Приложение N 9: ИЗ ОТКРЫТЫХ ИСТОЧНИКОВ
(Серго Лаврентьевич Берия — сын Л. П. Берии, работал в разведке, сопровождал Сталина в Тегеран, в настоящее время главный конструктор и научный руководитель киевского НИИ «Комета». Ракетой С. Берии над Свердловском в 1960 году был сбит американский самолет-шпион «У-2», пилотируемый Ф. Пауэрсом.)
Троцкий был выслан за пределы СССР в ноябре 1929 года… Никакой необходимости в политическом убийстве, совершенном впоследствии, не было. Какого-то влияния Троцкий уже не имел, хотя и был последователен в своей борьбе с бывшими соратниками.
Его авторитет заметно вырос как раз из-за этого убийства. Умри он своей смертью, его скорей всего давно бы забыли.
Шпионом он не был, конечно, но на содержании иностранных разведок, хотел он того или нет, был. Есть документы, которые это подтверждают. Компромиссы такие в политике, наверное, вещь обычная. Не считаем же мы Ленина немецким шпионом, хотя он и принял предложение немецких спецслужб о его переброске в Россию.
Отец с Троцким был знаком в начале 20-х; еще до смерти Ленина тот приезжал в Закавказье. Бывал и позднее. По словам отца, это был жестокий человек и с непримиримыми амбициями. Сейчас такими принято считать фундаменталистов. Троцкий был абсолютно убежден в правоте своих воззрений. Мировая революция — на меньшее он был не согласен. Такие масштабы…
Отец характеризовал его и как очень заносчивого человека, который никогда не спускается со своего Олимпа и не утруждает себя общением с «чернью». Митинги — это одно, но судьбы людей Троцкого, как и большевистских вождей вообще, интересовали мало. Троцкому нужен был целый мир. Наверное, в этом и была его ошибка. Будь он ближе к массам, еще неизвестно, как бы все повернулось в двадцатые… но, мне кажется, окажись на месте Сталина Троцкий, мир содрогнулся бы еще больше. И наверняка раньше… О том, что концлагеря создавались по указанию Троцкого и Ленина, впервые я тоже узнал от отца. Десятки тысяч расстрелянных заложников — ни в чем не повинных людей — тоже на совести Троцкого. Институт комиссаров — тоже изобретение Льва Давидовича. Это был его собственный карательный аппарат в Красной Армии. Невероятно, но в тот период с этим боролся не кто иной, как Сталин. Сегодня об этом предпочитают не вспоминать… Впоследствии Сталин пойдет тем же путем, но тогда предложения Троцкого он встречал в штыки.
Борьба между ними продолжалась годами. Выиграл соперничество Сталин, потому что опирался в этой борьбе на «чернь», к которой издевательски относился Троцкий. Сталин просто оказался умнее и дальновиднее. Позднее, когда увидел, что Троцкий и за границей не может угомониться, спецслужбы получили известный приказ.
Из последней статьи Льва Троцкого, опубликованной в 1940 году в «Либерти лайбрэри корпорейшн»: «Месть истории страшнее мести самого могущественного Генерального секретаря».
Слова оказались пророческими…
Попыток покушения на Троцкого было много, 10-12. Отец как нарком НКВД, допускаю, каким-то образом был причастен к этому делу. Потому что была задействована советская разведка. Одну из таких операций проводила группа, которую возглавлял знаменитый мексиканский художник Давид Альфаро Сикейрос. В мае сорокового года вместе со своими людьми он обстрелял и атаковал виллу Троцкого, но нападение было отбито.
20 августа 1940 года испанский коммунист Рамон Меркадер проник на тщательно охраняемую виллу, представился бельгийским последователем Троцкого и тогда же в его кабинете смертельно ранил ледорубом опального вождя. На следующий день Троцкий скончался в больнице.
Организатором этой операции был кадровый разведчик генерал Наум Эйтингон. С Меркадером и его матерью Каридад он познакомился еще в период гражданской войны в Испании.
Судьбы участников покушений на Троцкого сложились по-разному. Генерал Эйтингон незадолго до смерти Сталина был арестован и освобожден в 1953 году, как и многие другие. А после убийства моего отца Эйтингона снова арестовали, и ему пришлось 12 лет провести во Владимирской тюрьме.
Участник одного из покушений на Троцкого — это он вместе с Сикейросом штурмовал виллу в Койоакане — Иосиф Григулевич закрытым Указом Президиума Верховного Совета СССР был награжден орденом Красной Звезды. В 70-е годы бывшего разведчика-нелегала избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР. Он известен как видный ученый-латиноамериканист, автор нескольких книг из серии «ЖЗЛ» о Че Геваре, Сальвадоре Альенде, Боливаре. Слышал, что он воевал в Испании в одной интербригаде с Сикейросом и там был завербован советской разведкой. По некоторым источникам он несколько раз проработал в Ватикане, откуда и возвратился в СССР.
Я не могу согласиться с утверждениями, что все эти люди — а в Мексику была направлена большая группа разведчиков, владевших испанским, — «преступники, организовавшие самое громкое в нынешнем столетии политическое убийство», как написала одна популярная газета. Все они шли на самопожертвование добровольно и конечно же не ради денег. Сикейрос, например, считал, что поступал совершенно правильно. Исходя из своих убеждений, действовали и Меркадер, и Эйтингон, и другие.
(В шестидесятых годах работал в Институте этнографии Академии наук СССР)
В июне 1955 года, разжалованный «до нуля» из старших инструкторов альпинизма за катастрофу на Казбеке, я впервые приехал в лагерь «Искра» в ущелье Баксан на Центральном Кавказе.
Меня, как хоть и «бывшего», но бывалого, избрали старостой отделения. Командиром же назначили тоже «бывшего», а его заместителем — еще одного разжалованного. По составленному таким образом триумвирату наше отделение и получило наименование «штрафного батальона».
Составляя список отделения, я сразу обратил внимание на одного новичка: тонкого, с гигантской залысиной, едва обрамленной рыжеватыми волосенками, с высоким женским голосом. Хотя он и говорил абсолютно грамотно, но все же иногда не поспевал за скороговоркой собеседников, а ряд слов со смехом переспрашивал, как бы понимая под ними что-то веселое.
— Луис Меркадер, — назвался он, и я подумал: «Еврей из Прибалтики?»
— Вы думаете, что я еврей? — он визгливо засмеялся. — Да нет! Я — каталонец из Барселоны. Не испанец, а именно каталонец!
Ему оказалось тридцать два года. А неулыбчивая и флегматичная женщина, молча или стоявшая рядом, или следовавшая за ним, была Анжелика, его жена. Но не имя заставило меня настороженно отнестись к его спутнице. В первый же день ее соседки по палатке сказали мне, что «молчунья» — дочь Г. М. Маленкова.
Луис, как выяснилось, был одним из тех детей, которых вывезли после 1937 года из Испании во Францию, а затем в 1939 году — в СССР.
Симпатии, возникшие в горах, оказались крепкими. Два года подряд я, бывая в Москве, останавливался у друзей по «штрафбату» — сначала у радиотехника Евгения Чемрданова, сослуживца Луиса, а в 1956 году
