кого-нибудь поглупее. Он оглянулся назад:
— Я просто хотел, чтобы мы оказали друг другу любезность.
— Подождите минуточку. — Адель сделала шаг к нему.
— Да, мисс Скаррон.
— Естественно, я должна поставить свои условия. — Она говорила мягко, и он подумал, что уже положил глаз на ее «условия».
— Я уверена, что соглашение между нами возможно, месье Эвинг. Теперь вы можете проводить меня обратно, пока мы не обратили на себя внимания.
Люсьен наблюдал за ними с удовольствием и думал, что Билл Эвинг мог быть заинтересован только самой Адель. Люсьен с презрением посмотрел на остальную компанию. Среди них было много Биллов Эвингов.
Двое из гостей, представленных Люсьену, подошли к нему, когда он стоял у котлов, в которых осуществлялась варка тростника.
— Так интересно. Вы не находите, мистер?
— Нет, — пробормотал Люсьен. — И потом сахар — это не новшество для меня.
— О, нет, но это так волнующе. — Женщина в растерянности попятилась назад и столкнулась с черным слугой.
— Возможно, если бы вы стояли здесь.
Поль поддержал ее мягко, он шел вместе с Дэнисом:
— Дэнис, почему ты не объяснишь Адамсам, как обеспечивается варка?
Он отдал гостей в руки Дэниса и шепнул Люсьену на ухо:
— Если ты не можешь на один день стать цивилизованным человеком, то можешь возвращаться в тростники. Я не позволю тебе развлекаться своими грубостями.
Люсьену всегда был неприятен младший брат, но он никогда не проявлял своей нелюбви к нему, пока его вдруг не осенило, что Дэнис претендует на «Прекрасную Марию», что произошло после несчастья с «Маленькой Марией». С тех пор Люсьена беспокоила мысль о том, что, уехав в Вашингтон, отец мог оставить поместье в распоряжение Дэниса, и у Люсьена не было бы никаких шансов вернуть его. Люсьену никогда не хотелось управлять «Прекрасной Марией», но унаследовать хотелось.
Люсьен пробрался сквозь толпу. Проходя мимо Адамсов, он удивил их своей внезапной любезной улыбкой.
«У вас есть друг, который хотел бы, чтобы вы знали, что у вашей жены есть любовник…»
«Это будет интересно, — подумал Люсьен, дуя на бумагу, чтобы чернила поскорее высохли. — Никаких имен, никаких подписей».
XVII. ДЕМОНЫ В САХАРНОМ ТРОСТНИКЕ
«У вас есть друг, который хотел бы, чтобы вы знали…»
Жильбер Беккерель держал письмо за уголок и поджег его сигаретой. Когда оно воспламенилось, он с раздражением бросил его в камин. Франсуаза могла ликовать. Жильбер причислял ее к своей собственности, так же как свой дом или свою лошадь.
Жильбер позвонил в колокольчик, стоящий на столе.
— Билл Эвинг приходил?
— Да, сэр. Он ждет в передней.
— Проводите его и принесите нам бутылку виски.
Когда Эвинг вошел, Беккерель указал ему на стул. Эвинг сел и улыбнулся своему избраннику- кандидату:
— Я думаю, мы нашли, что нам нужно.
— Что мне сейчас нужно — так это палка, чтобы побить мою жену.
Эвинга интересовало только одно — могло это повлиять как-то на результаты выборов или нет.
— Я расскажу тебе позже, а пока — что ты нашел? — спросил Беккерель.
— Женщину, — ответил Эвинг.
— Кто эта женщина?
— Французская леди, — сказал Эвинг. — С характером гремучей змеи, если вы спросите мое мнение, но она живет с де Монтенями, и она не хочет, чтобы Поль де Монтень победил.
— Почему?
Эвинг пожал плечами.
— Она бы мне все равно не сказала, но это не имеет значения. Зацепка вот в чем — она переписывает письма де Монтеня и следит за его календарем. Она будет передавать тебе письма через меня, и мы будем знать, на каком фронте нам нужно работать в первую очередь.
— Я не думаю, что в Новом Орлеане так много глупцов.
— Не беспокойся, — уверенно заявил Эвинг. — Мы провалим де Монтеня. А теперь расскажи, что же, черт, произошло с твоей женой?
Беккерель достал золотые часы из кармана и молча изучал их какой-то момент. Затем он поднял глаза:
— У нее есть любовник.
— Кто?
— Если бы я знал… Мне не надо было говорить тебе об этом.
— Хорошо, а как же ты узнал?
— Кое-какие решительно настроенные граждане… Найми кого-нибудь, чтобы следил за моей женой, и когда он появится, дай мне знать — я с ним расправлюсь. Никто, кроме меня, понял?
— Эта идея мне кажется несколько скоропалительной, — сказал Эвинг. — Голосующие люди могут претерпеть многое, но мужчину, не сумевшего удержать свою жену под контролем, назовут чертовым глупцом.
— Ну и что же ты мне предлагаешь делать? Пойти и пожать ему руку?
— Все, что я знаю, — сразись ты с ним, и ты не получишь ни одного голоса, если проиграешь.
— Не проиграю. Теперь иди и займись тем, о чем тебя просили.
Салли казалось это таким несправедливым, что после стольких лет совместной жизни она увидела, как Поль влюбился в Адель. Но черт с ним! Кроме сердечной боли, он от нее ничего больше не получит. Так зачем Салли должна чувствовать себя столь несчастной из-за их маленького любовного романа?
Она сидела перед туалетным столиком. Она никогда не рисовалась перед Жильбером Беккерелем на глазах у Поля. Но в конце концов у тебя ребенок от него, никуда от этого не денешься. Она не любила Жильбера. Любил ли Поль Адель? Если да, что из этого?
Он не оставит Салли из-за нее. Он так и будет жить, делая всех несчастными. Салли угрюмо смотрела на свое отражение в зеркале. Быть может, она должна отвоевать Поля обратно у этой женщины.
«Я все еще красива, красивее, чем Адель». Но был ли смысл бороться за мужчину, который разлюбил ее годы назад? «У меня не было времени беспокоиться об этом, — думала она. — Я хочу добиться того, чтобы Поль попал в Вашингтон. Вот что я собираюсь сделать, и отныне я буду беспокоиться обо всем».
Поль заметил голубую блузку Салли, промелькнувшую мимо двери кабинета, и он уже приготовился к объяснениям насчет того, как это получилось, что он стоял, взяв за руки мадемуазель Скаррон. Но шаги Салли были слышны уже в зале и на ступенях. Он был настроен принять обвинения жены и снести ее справедливое возмущение, но она была недостаточно раздражена для этого. Он снова взглянул на Адель. Она смотрела на него с выражением, с каким не смотрела Салли уже многие годы, — с выражением восхищения. Поль освободил ее руки.
— Выйди в сад, подыши свежим воздухом перед тем, как заняться моими письмами.
Адель поднялась с улыбкой на лице. Они прогуливались по октябрьскому саду.
— Это мое любимое время года. Салли любит весну, но осень — мое время года, — сказал Поль.
