знает убийцу или хотя бы сообщит что-то, от чего мы будем отталкиваться? Обещаю тебе написать, когда появятся новости.
Шон неохотно согласился.
— Возможно, этот человек совершил уже третье убийство. Не стоит ждать с отъездом до вечера. При дневном свете легче определить, нет ли за нами слежки.
Маклинден кивнул:
— Тогда я попрощаюсь и пойду по делам. Будьте осторожны. — И он ушел, тихо притворив дверь.
Лора закрыла глаза и облегченно вздохнула. Шон все-таки не оставит ее одну. Он обнял ее и прижал к груди, сидя неподвижно и глубоко о чем-то задумавшись. Его запах снова всколыхнул в ней чувства, которых она избегала, но в объятьях Шона было так спокойно и уютно, что Лора просто не могла отстраниться. Она открыла глаза, взглянула на него и вдруг увидела, что на нем совершенно ничего нет, если не считать края одеяла. Тут он тихо и решительно произнес:
— Я хочу тебя. Сейчас.
— Я тоже, — почти шепотом ответила она. Лоре не хотелось больше думать о женщине, лежащей в луже крови, и о Шоне, которого может постичь та же участь. Она сама когда-то готовилась умирать и даже успела свыкнуться с ожиданием смерти. Но при мысли о возможной гибели Шона ее покидала гордость. Она обвила руками его шею и поцеловала со всей страстью, на какую была способна.
Губы Шона обрушились на ее губы, поглощая ее, не давая ей дышать, переполняя все ее чувства настолько, что остальной мир перестал существовать. Его нетерпеливый возглас прозвучал почти одновременно с ее собственным. Он упал на кровать, увлекая ее за собой, и снова впился в ее рот с таким пылом, что она даже вскрикнула. Горевшее в нем пламя передалось ей и захлестнуло все волнения и страхи…
Шон еще долго лежал, уткнувшись ей в шею и обняв ее за плечи. Но потом вдруг приподнялся на локтях. Лора улыбнулась: вид у него был какой-то неуверенный, даже потрясенный.
— Это было непростительно, — тихо произнес он. — Непростительно.
— Извини. Я причинила тебе боль? — с улыбкой спросила она.
Он отодвинулся и сел, бормоча проклятия.
— Шон, в чем дело? Что случилось?
— Это я причинил боль тебе, — сказал он.
— Совсем нет, — мягко заверила его она, расправляя на себе платье. — Я, конечно, немного запыхалась, но ни о какой боли и речи нет.
— Я мог навредить и тебе, и ребенку! — Шон в отчаянии провел рукой по лицу.
— Ты что, напрашиваешься на комплименты? — произнесла она.
— О Господи, конечно, нет! Лора, прости, — с искренним раскаянием сказал он.
— Хорошо бы отлупить тебя кочергой, но пора вставать и собирать вещи. Ты сам сказал, что надо уехать уже сегодня. — Вдруг почувствовав в себе источник неиссякаемой энергии, Лора спрыгнула с кровати и отправилась приводить себя в порядок, но в дверях обернулась и весело улыбнулась Шону. — Ты достанешь чемоданы? У нас не так уж много времени.
Они уже второй день ехали в поезде к корнуэллскому побережью. Шон предпочел бы добраться туда морем, но не мог больше видеть, как Лора страдает от морской болезни — особенно в ее теперешнем положении. Отдельное купе оказалось очень удобным, однако Лора почти все время проводила в вагоне- ресторане, болтая с пассажирами, а он пребывал в одиночестве, погруженный в невеселые мысли. Шон знал, что это невежливо, но ситуация как нельзя лучше располагала к размышлениям и самокопанию, хоть это было и не самым веселым занятием.
Сейчас они сидели у себя в купе друг против друга, ожидая остановки. Лора смотрела в окно на пробегавший мимо пейзаж, а Шон смотрел на нее.
— Почти приехали. Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он.
— Конечно! Лучше не бывает, — весело ответила она и указала пальцем за окно. — Смотри, сколько коров! А у вас в поместье есть коровы?
— Наверное, есть, — сдержанно ответил он. — Лора, нам с тобой необходимо поговорить и кое-что уладить.
Лора поправила свою вельветовую шляпку и стала вертеть в руках булавку.
— По-моему, все уже и так улажено. По дороге на вокзал за нами никто не следил, и поездка прошла замечательно. И никто, кроме Маклиндена, не знает, где мы будем.
— Я не об этом, — нахмурившись, произнес Шон. — Лора, нам нужно поговорить о ребенке. Я хотел тебе сказать…
— Мне дадут какие-нибудь поручения, когда мы приедем? Я настроилась помогать твоей матери по дому, — перебила его Лора, разглаживая юбку и застегивая перчатки.
— Лора, посмотри на меня. Я… Я понял, что…
— Вот это да! Посмотри, сколько времени! — Взглянув на свой кулон с часами, она стала подниматься. — Я обещала миссис Уильямс, что попрощаюсь с ней. Она едет до Хэверса. По-моему, мы будем жить по соседству. Можно, она как-нибудь приедет в гости? Мне кажется, они с твоей матерью поладят, как ты думаешь?
— Лора, ты сама не знаешь, что говоришь, — сквозь зубы процедил Шон, стараясь побороть раздражение.
— Да, ты абсолютно прав, — рассеянно бросила она, выбегая из купе. — Встретимся у выхода.
Закрытый экипаж, который Шон нанял на вокзале, подъехал к парадному входу усадьбы «Плакучая ива».
— Как красиво! — воскликнула Лора. — Просто чудесно.
Она ожидала, что усадьба окажется холодной, неприступной, обвеваемой ветром, как те места, которые описываются в готических романах. Но дом, сложенный из серого камня и отделанный деревом, находился в отдалении от моря и скал и к тому же был окружен красивым и ухоженным садом.
— По сравнению с усадьбой Мидлбрук это очень скромное жилище, — заметил Шон, спрыгнув на землю, и, помогая спуститься жене, на мгновение задержал ее в своих объятиях.
Лора прижалась к нему, но Шон тряхнул головой, будто желая избавиться от наваждения, поставил ее на землю и отвернулся. Лора находила какое-то странное удовольствие в том, чтобы лишать его спокойствия, даже когда это происходило нечаянно.
— В любом случае «Ива» меньше, — как ни в чем не бывало продолжал Шон. — Здесь всего двенадцать спален, включая помещения для прислуги.
Лора видела, что ему нравится этот дом, да и ей он тоже понравился. Он источал ауру гостеприимства, чего в Мидлбруке не было. Она наблюдала, как Шон с помощью кучера выгружает на землю чемоданы, и раздумывала, долго ли им придется прожить в «Плакучей иве».
— Это Шон! — послышался вдруг чей-то голос. — Вернулся!
— Сонет, ах ты старый негодник! — Шон бросился вперед и обнял высокого и грузного пожилого мужчину. — Ну как ты? Без устали кропаешь стишата, выдавая их за поэзию?
— Ни дня без строчки, — подтвердил мужчина, рассмеявшись басом. — С возвращением, сынок! — И похлопал его по спине. — Мама ужасно по тебе скучала.
Шон взял Лору за руку и подвел ее поближе.
— Моя жена Лора, — с явной гордостью представил ее он. Впрочем, Лора не поняла, чем именно он гордится. — А это Байрон Сонет: дворецкий, управляющий, друг семьи и гениальный поэт!
— Здравствуйте, — сказала Лора и протянула руку.
— Жена! — шепотом изумился Сонет. — Боже всемогущий! Шон, какой подвиг ты совершил, чтобы заслужить такое счастье? Она же чудо, друг мой, просто чудо! — Широко улыбаясь, он как следует потряс руку Лоры. — Женился, подумать только! Ее светлость в обморок упадет от радости!
«Ее светлость»? Интересно, это прозвище или настоящий титул? Шон как-то упоминал о благородном происхождении матери. Лора вопросительно взглянула на Шона, но он, ничего не объясняя, взял чемодан и
