– Давайте уединимся. Сегодня чудесная ночь. Не выйти ли нам на улицу? Когда Риво закончит с этой маленькой индийской шлюхой, он примется за вас.
– За меня? – В глазах Доннингтона заблестели предательские слезы, но он не обращал на это внимания. – Нет, только не он! Я ему не нужен. Хотя, ей-богу, я хочу его. Я всегда хотел его. Именно поэтому все это чертовски несправедливо.
– Я его друг. Я могу привести его к вам.
Лицо мужчины казалось зловещим в мерцающем свете, в его улыбке содержался явный намек. Доннингтон усмехнулся ему в ответ. Опираясь на руку мужчины, он с трудом поднялся на ноги, а затем схватил бутылку вина и два стакана. Сунув стаканы в карман, Доннингтон позволил мужчине вывести себя из комнаты. Он размахивал бутылкой.
Они пошли по вымощенной камнем дорожке через заросший сад. Под ногами у них хрустели высохшие кустики тимьяна. Позади ухоженной лужайки шелестели сухими листьями и тайно перешептывались темные кусты. Доннингтон вместе со своим провожатым миновали статую Гермеса и принялись подниматься по длинной извилистой тропинке к пруду. Лунный свет дрожал на поверхности подернутой рябью темной воды.
– Я могу кое-что рассказать вам о нем. – В темноте очертания окружающих предметов будто расплывались. Доннингтон вытер мокрые щеки. – И о Париже. Париж – он там был с женщиной из России, с Катрин.
Доннингтон тяжело опустился на низкую каменную ограду, окружавшую пруд, и попытался наполнить вином стаканы. Вино пролилось, и красные, как кровь, струйки потекли в воду.
Незнакомец взял стакан и поднял его.
–
Мужчина наклонился ближе. Доннингтон расчувствовался и был немного обижен. Француз? Кто этот француз? Слезы побежали по его щекам, и стакан выпал из руки.
Раздался треск рвущегося шелка. Лорд Риво заключил Фрэнсис в объятия, и сари не выдержало. В этот момент она не ощущала ничего, кроме страха. Он был силен и опасен: яд разливался по его жилам. Она ощущала грохочущие удары его сердца, напоминавшие звук обрушивающихся на берег волн. Он перевернул ее на спину, и она оказалась распластанной под его телом.
– Девушка с цимбалами, – произнес он; его жаркое дыхание шевелило ее волосы. – Не надо. Не надо. Не сопротивляйся мне.
Его лицо было отчетливо видно в мерцающем пламени свечей. Зрачки Найджела стали огромными, как у кошки в темноте, бездонными и безжизненными. В одно мгновение он сорвал с нее чадру и бросил ее рядом с кроватью. Шабнам, муслин цвета утренней росы.
Она услышала свой тихий голос, звучавший со странным спокойствием, под которым, подобно укрощенному огню, бился страх:
– Все в порядке. Я не буду сопротивляться вам.
Доннингтон предатель. Его арестуют. Ей некуда идти. «Я куртизанка, заботящаяся только о себе и своем благополучии».
Найджел откинулся назад и сорвал с себя то, что осталось от его рубашки. Белая ткань упала на пол поверх чадры. Он был обнажен до пояса: руки со вздувшимися венами, широкая грудь. Царапина, оставленная Фрэнсис, пульсировала в такт с ударами его сердца.
Он взял ее руку и прижал к царапине.
– Меня сжигает пламя, девушка с цимбалами. Вот здесь.
Гладкая кожа под ее пальцами дышала жаром. Фрэнсис почувствовала, как ее решимость отступает перед волной паники, так же как прогибается тонкий барьер под напором бушующей толпы. Ее участившийся пульс смешивался с бешеными ударами его сердца. В воздухе мелькнул грифон: Найджел поднес к губам ее руку и поцеловал. Фрэнсис лежала неподвижно. Его губы были горячими и нежными, языком он лизнул ее ладонь. Она почувствовала, как теряет над собой контроль, и слезы выступили у нее на глазах. Это нечестно. Нечестно!
Схватив пальцами сари Фрэнсис, Найджел принялся раздирать его. Прохладный воздух коснулся ее кожи. Маркиз обнажил шею девушки. Затем ключицы. Потом ложбинку между грудей. Его пальцы скользили по ее бархатной коже, спускаясь все ниже. Ее ребра. Талия. Углубление вокруг пупка. Его жгучие прикосновения. Звук рвущегося шелка…
И вдруг он остановился. Лежа под ним в разорванной одежде, Фрэнсис чувствовала, что сердце ее бьется так же сильно, как и его.
– Твои волосы. Я хочу… позволь мне…
Он умолк. Огромные черные зрачки пожирали ее. Он провел ладонями по ее косе и попытался распустить ее. Его пальцы запутались в ленте, и он, дрожа всем телом, разразился проклятиями.
Фрэнсис быстро и ловко расплела косу. «Я не должна бояться. Он не может сделать со мной ничего такого, чего следовало бы бояться». Найджел взял ленту из ее рук и наблюдал, как она струится на пол. Затем его длинные пальцы скользнули к рукам девушки, как будто он хотел поднять ее. Фрэнсис села, открывая себя его взору. Ее волосы распустились, остатки сари сползли с плеч. Короткая блузка, которую она надевала вниз, распалась на две половины, обнажив ее груди, прикрытые теперь только покрывалом волос.
– О, – выдохнул он и протянул руки к ее волосам. Пропуская шелковистые пряди между пальцами, он наслаждался их прохладой и ароматом. Рука Найджела коснулась ее соска, и Фрэнсис сглотнула, потрясенная пронзившими ее тело ощущениями.
Неуверенным движением, словно слепой, он взял ее за плечи и прижал к себе. Его горячие пальцы пробежали по ее спине и остановились на талии, срывая остатки одежды. Фрэнсис была попавшей в ловушку пленницей, ее кожа горела от прикосновений его тела, соски болели. Губы Найджела прижались к ее губам. Его поцелуй был требовательным и ищущим. Сильная мужская ладонь обхватила ее грудь и
