Кэтрин смотрела в зеркало, отражение в котором туманилось, странным образом изменилось, делая ее старше, пока… Увидела ли Кэт свою мать? Были ли у нее вопросы к этой красивой женщине?
— О да, у меня есть к тебе вопросы, мама, — прошептала Кэтрин. — Что же было со мной не так, отчего ты не могла хотя бы немного любить свою дочь и оставить у себя? А знаешь ли ты теперь, мамочка, — тихо спросила Кэт, — до чего я тебя ненавижу?
— Поразительный экземпляр, — заключил ювелир в «Тиффани», внимательно изучив ожерелье через увеличительное стекло. — Все камни выглядят безупречно. Не так ли?
— Я не знаю.
— Об этом можно было узнать при покупке.
Увидев на лице посетительницы смущение, ювелир вдруг усомнился, не взломщица, не воровка ли эта красивая девушка в мешковатых джинсах, пришедшая продать краденое произведение ювелирного искусства? Он допускал и другое: ожерелье принадлежало девушке, и она решила продать его, расставшись с богатым любовником, а может, хотела раздобыть денег на кокаин — не исключено, единственный продукт ее питания, если судить по необычайной худобе.
— Я не покупала его, это подарок.
— Да, разумеется. Вы хотите его продать?
— Нет.
— Значит, оценить?
— Я только хотела узнать, не могли бы вы определить его происхождение. Я надеялась отыскать таким образом его первого владельца.
— Ах вот как! Что ж, дизайн — простая и изящная форма сердечка в обрамлении прекрасно обработанных камней — вполне традиционен. Ниточкой может послужить только исключительное качество и редкий цвет сапфиров да еще надпись, которую сделал дизайнер.
— Я понятия не имею, кто был дизайнером, — тихо призналась Кэтрин.
Она точно так же не имела понятия и о том, зачем оказалась в этом магазине. Кэт лишь знала, что какая-то неведомая сила (конечно же, гнев, а никак не сентиментальность!) заставила ее отпрянуть от зеркала, как только она прошептала той женщине в зеркале свое признание, и броситься вон из спальни, и примчаться сюда, в надежде найти ответы на свои вопросы.
— Имя дизайнера я назвать смогу. Все ювелиры, как правило, гравируют свои инициалы обычно на застежке. Позвольте взглянуть.
Даже в начале ее голодания сердце Кэтрин не прыгало так резко и болезненно. У нее закружилась голова и перехватило дыхание. И Кэт пообещала себе, что обязательно съест немного сахара и протеинов, как только узнает имя.
— Увы, это не оригинальная застежка, — заявил ювелир через несколько минут. — Она выглядит совершенно новой.
— Ожерелье не носили двадцать один год.
— Но застежку, очевидно, меняли: я не нашел на ней инициалов ювелира. А вы знаете о словах, выгравированных на застежке?
— Каких словах? Нет. Что там написано?
— Что-то по-французски.
— Можно взглянуть?
Дрожащими руками Кэтрин взяла ожерелье и лупу, заставила себя успокоиться хотя бы на минутку, чтобы прочитать расплывающиеся перед глазами крошечные буковки. Наконец ей это удалось: «Je t’aimerai toujours».
«Я всегда буду тебя любить» — гравировка была выполнена на языке, который Кэтрин — маленькая девочка из Канзаса — любила столь самозабвенно и на котором говорила гораздо чище и с большим удовольствием, чем на родном английском.
«Je t’aimerai toujours». Наверное, это клятва отца Кэтрин ее матери? Да, разумеется! И уж точно не обещание матери своей брошенной дочери. А даже если так оно и есть на самом деле, то обещание это было, конечно, фальшивым, ложью.
В поисках чего-то, что могло бы успокоить ее измученное сердце, Кэтрин выскочила из «Тиффани», совершенно убежденная в том, чти сапфировое ожерелье никогда не поможет ей найти свою настоящую мать. Ну и прекрасно! Собственно, теперь было гораздо удобнее на все призывы сердца продолжить поиски отвечать: «Бесполезно!» Да и зачем искать женщину, которую Кэтрин на самом деле найти и не желала?..
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Глава 11
— У тебя замечательные родители. Так вот от кого ты унаследовал свою удивительную честность! — Алекса повернулась к сидевшему за рулем Джеймсу: воскресным вечером они возвращались в Роуз-Клифф после обеда в Инвернессе с Артуром и Марион Стерлингами. — Я уж не говорю об их потрясающей внешности.
— Спасибо. Ты им наверняка тоже понравилась. Еще бы! Есть шанс повторить данное мероприятие до приема.
— Согласна. Кстати, о приеме. Вчера вечером Кэт спросила меня, что ей надеть, и я… растерялась. — Услышав в голосе Алексы неуверенные нотки, Джеймс бросил на нее вопросительный взгляд. — Ладно, признаюсь, я — деревенская девчонка из Канзаса и знакома с подобными приемами исключительно по кинофильмам. Итак, будет ли все это похоже на пикник у «Двенадцати дубов» из «Унесенных ветром»? Знаешь: туго затянутые в корсеты дамы в платьях с бесчисленными нижними юбками, медлительные, как сонные мухи, возмутительно флиртуют, ничего не едят, а мужчины курят сигары, пьют виски и рассуждают о политике? Или же это будет нечто в стиле кровавой драмы Агаты Кристи, где компания людей, знающих взаимопереплетающиеся тайны друг друга, прибывает в далекий мрачный замок на вершине скалы, и там все потягивают шампанское и зловеще поглядывают друг на друга в ожидании, когда же разразится трагедия?
— Ни то ни другое, хотя я еще и не получил от тебя твердого обещания не смотреть зловеще на Хилари.
— Сладкий мой, ты прекрасно знаешь, что я никак не могу дать тебе такое обещание, — прогнусавила Алекса и часто заморгала длинными пушистыми ресницами, передразнивая мимику и южный акцент Хилари.
— Подозреваю, что там ты блеснешь безупречным поведением из-за Бринн, которая наверняка тебе очень понравится, я уже не говорю о родителях и твоей младшей сестре, и…
— Уверена — блесну! Но что же все-таки насчет безупречных нарядов?
— Хорошо. На приеме в парке, в воскресенье, костюмы будут официальные, словно на свадебной церемонии, но вот в субботу все будет гораздо любопытнее: пляжные платья, шорты, купальники и все такое.
— Купальники, — лукаво протянула Алекса. — Интересно, как теперь выглядит в купальнике Хилари?
— Полагаю, что потрясающе. Естественно, не так умопомрачительно, как ты, но впечатляюще. И тем не менее в купальнике Хилари не появится.
— Почему? Наряд, не подобающий первой леди? — Алекса оставила язвительный тон, как только увидела, что Джеймс помрачнел, и тихо предположила:
— Это ведь связано с Робертом, да? Из-за шрамов, которые он получил во Вьетнаме?
— Да.
Алекса, ясное дело, тоже не собиралась надевать купальник. Из-за Кэт. Младшая сестра утверждала, что диета ее проходит прекрасно, но даже и с безупречной фигурой, Алекса это знала, застенчивая Кэт чувствовала бы себя среди незнакомых в купальнике очень неловко.
— Итак, никаких ярких купальников в воскресенье, в субботу — по обстоятельствам. Запомнить несложно. Я скажу Кэт.
