нибудь ревнивый муж или обманутая жена решит, что я «плохой парень», мне это не понравится. И тогда я позабуду даже про свой двойной гонорар.
«Значит, — решила Алисса, — одними деньгами тебя не заманишь. Что для тебя важно? Честь? Незапятнанная репутация? Если так, то ты, мальчик, ошибся профессией».
Она вернулась к окну и стала смотреть на улицу. Перед парадным подъездом «Плаза» у тротуара выстроилась длинная вереница лимузинов. Швейцары открывали дверцы прибывающим, носильщики суетились с багажом. Что ж, если Данни Гордону нужна прямота и откровенность, пусть будет так. Алисса умела быть откровенной или по крайней мере умела убедительно выглядеть таковой. И была знатоком этого дела.
«Если тебе нужна прямота — получай ее».
— Послушайте, мистер Гордон, мне нелегко говорить об этом. Раньше я никогда не занималась подобными делами… Почему я не хочу вести поиски в открытую? У меня есть определенная репутация, которую не хотелось бы уронить. Мой муж уважаемый врач. Он возглавляет один из самых престижных медицинских центров в мире. Поэтому со своей просьбой я могу обратиться только к человеку, которому доверяю полностью. Мэг порекомендовала вас. Разыскать того человека я хотела уже много лет, но… скажу вам откровенно: если вы не согласитесь помочь, я к другому обращаться не стану. Слишком рискованно.
Данни поднялся.
— Беда в том, — проговорил он, — что даже если я и захочу помочь вам, это трудно будет сделать. Я работаю вместе с Мэг на одну фирму и в настоящий момент разбираюсь с очень серьезным делом.
— Я ждала так долго… Думаю, смогу подождать и еще немного.
Данни пожал плечами:
— Работа в этой фирме — мой хлеб. После этого дела могут сразу же предложить новое.
Алисса уже начала выходить из себя.
«Да кто он такой вообще?»
— В таком случае работайте параллельно. Найти человека… Мне кажется, что у детектива с таким богатым опытом работы это не отнимет много времени.
Данни улыбнулся:
— Вам кажется? Может быть, все-таки это мне решать? Ладно… Каково было местонахождение искомого лица, когда вы слышали о нем в последний раз? Рассказывайте, рассказывайте.
Она подняла руку:
— Не торопитесь спрашивать. Сначала скажите: вы согласны взяться за это?
— Вы удваиваете мой гонорар?
Алисса утвердительно кивнула.
— Плюс транспортные и текущие расходы. Я пользуюсь только первым классом.
— Вы умеете торговаться, мистер Гордон, но, насколько я поняла, деньги для вас не главное.
Он снова улыбнулся:
— Так как насчет первого класса?
— Да, да, хорошо.
— О'кей. По рукам. Но лишь потому, что вы подруга Мэг.
Ага, все ясно. Значит, дело в Мэг. Застегнутая на все пуговицы строгая адвокатша держит этого самца у себя в постели.
— В таком случае не будем больше терять времени, — сказала Алисса. — Дома меня ждет семья, так что я не могу долго задерживаться в Нью-Йорке.
Вечером того же дня, уже по возвращении в Атланту, Алисса сидела поджав ноги на кожаном диване в библиотеке и предавалась размышлениям. Нужны ли ей будут эти благотворительные балы, если в ее жизни вновь появится Джей? Впрочем, хорошо бы иметь и то и другое. Тогда вопрос о том, как избавиться от Роберта, решится сам собой. Она будет продолжать жить, как жила, а Роберт просто канет в Лету. Люди узнают про то, что он гомосексуалист, но для Алиссы в этом не будет никакого позора, ибо именно она инициирует развод для того, чтобы воссоединиться со своей первой любовью. Кто сможет возразить против этого?
Она услышала, как хлопнула входная дверь. В фойе послышались шаги, шаги Роберта. К горлу подступила дурнота.
— А, — проговорил он, появившись в дверях. — Ты уже вернулась.
Он был бледен, говорил неуверенно, почти робко.
— Да, насколько мне известно, я все еще живу здесь.
Роберт продолжал стоять на пороге, не решаясь войти, словно чувствовал, что ей этого не хочется.
— Как на водах?
Она опустила ноги на пол и выпрямилась.
— Роберт, нам нужно поговорить.
— Я знаю.
Он по-прежнему не двигался с места. Алисса вздохнула:
— Ну ты войдешь наконец или нет? Я не собираюсь кричать через всю комнату.
— Ты хочешь поговорить прямо сейчас?
— А когда еще? Через месяц? Через год?
Роберт медленно вошел в библиотеку. Он не отличался ни высоким ростом, ни крупным телосложением, но был крепок, мускулист, а темные волосы и еще более темные глаза придавали ему неприрученный, почти дикий вид, который плохо вязался с белым лабораторным халатом, в котором он ходил у себя на работе. «Он красив, — напомнила себе Алисса. — Никому и в голову не придет, что он гей».
Роберт поставил кейс на стол и сел, словно в своем кабинете в Центре инфекционных болезней, нацепив на себя привычную маску доктора, за которой хотел скрыть свои чувства.
— Тяжело, — проговорил он.
Эта фраза не требовала со стороны Алиссы каких-либо комментариев.
— Ты хочешь развода? — спросил он.
— Нет, — ответила Алисса.
«Пока нет, — едва не добавила она. — Пока я не буду убеждена в том, что мне удастся найти тот выход из ситуации, который меня в наибольшей степени устраивает. Я не хочу, чтобы мне в спину цокали языками и приговаривали: бедняжка Алисса, ах, бедняжка Алисса».
— Хорошо, — сказал он. — Мне тоже не хотелось бы выносить все это на суд публики.
Она пораженно уставилась на него. Так он, выходит, еще имеет наглость защищаться!
— Что? Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?
— Если я причинил тебе всем этим боль, прости, Алисса. Мои страдания длятся уже не первый год. И настолько тяжело было таиться… Я с удовольствием раскрылся бы перед тобой уже давно. — В голосе его послышалась печаль. — Чтобы наконец освободиться.
Алиссе стало его почти жалко, но она отогнала от себя это чувство:
— Освободиться от меня?
— Нет. Освободиться в смысле… иметь возможность быть самим собой.
Она рассеянно взбила волосы, потом коснулась указательным пальцем уголка рта.
— Тебе пришлось бы бросить медицину. Кто пойдет на прием к врачу, зная, что тот гомосексуалист?
— У меня СПИД-пациенты, Алисса, отчаявшиеся люди. Они пошли бы на прием к кому угодно.
— А я-то думала, что ты всерьез ищешь панацею. Может, ты нарочно затягиваешь этот процесс, чтобы продолжать получать субсидии?
— Алисса, зачем ты так? Ты же меня знаешь.
— Нет, дорогой, как оказалось, я тебя совсем не знаю.
В комнате повисла пауза. Алисса жалела о том, что у нее не хватает мужества встать и уйти, оставив
