Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО

ранее судимых и других «социально опасных» лиц, которым было отказано в прописке, ГКО дополнительно установил вокруг города 25-километровую запретную зону.

В то же время спецслужбы Третьего рейха активизировали заброску агентуры и диверсантов в тыловые районы, особенно в Поволжье. 25 февраля транспортное управление НКВД СССР разослало своим отделам на Дзержинской, Западной, Горьковской и др. железных дорогах указание о розыске и ликвидации диверсионных групп противника, перебрасываемых через линию фронта. По данным органов НКВД немцы в последнее время усилили заброску диверсантов для подрывов железных дорог в советском тылу.

В течение месяца на территории Саратовской области были задержаны четыре члена диверсионно- разведывательной группы противника, десантированных в ночное время с немецкого самолета. Все они, находясь в лагерях военнопленных, были завербованы представителями военной разведки противника и направлены на учебу в Варшавскую разведшколу. После учебы и освоения радиодела была скомплектована разведгруппа, возглавлявшаяся неким Кравченко. Затем она была заброшена на территорию области с заданием осесть в крупных и стратегически важных населенных пунктах и проводить сбор разведывательных данных о работе железнодорожного транспорта, промышленных предприятий, выяснять дислокацию и укомплектованность воинских частей, сообщать о результатах бомбардировок вражескими самолетами важных объектов. Группа была оснащена средствами радиосвязи и оружием.

18 апреля в Сталинградскую область был заброшен агент Абвера, который сразу явился с повинной в органы власти. Как выяснилось, он имел задание довольно широкого спектра: вести сбор данных о дислокации и численности воинских частей, их вооружении, расположении складов, техники и штабов, а также изучать суточные маршруты и основные грузопотоки железнодорожного транспорта, выяснять номенклатуру выпускаемой на военных заводах продукции и др.

Вот что докладывал командир взвода истребительного батальона Кумылженского района Сталинградской области о задержании немецкого парашютиста: «К выполнению оперативного задания отрядприступил 19 апреля 1942 г. в 1 ч. 40 мин. по местному времени с объявлением тревоги. План ночной работы заключался в следующем: я решил расставить сеть заслонов на подступе к Глазуновке с целью наблюдения за местностью, а сам с группой из 3 человек обследовал все возможные выгодные посадочные площадки. В 9ч 30 мин. заслон сообщил, что обнаружил подозрительного человека, указал его приметы и направление движения. Выехав на место, я догнал посланную вперед группу и задержал парашютиста, который совершил попытку к бегству. При обыске у него изъят револьвер, патроны, часы, компас, документы и три тысячи рублей денег. При выполнении задания особо отличились Селиванов, Слонов, Лободенко».

В апреле и мае диверсанты были выловлены в районах городов Молотова (Перми) и Куйбышева. Однако многим из заброшенных шпионов все же удалось выполнить задания. Именно в этот период в ряде мест из- за слабо поставленной противодиверсионной работы и охраны железных дорог агентура противника смогла нарушить движение и линии связи. Имели место и диверсии на предприятиях. Правда, из-за большого количества нарушений в технологическом процессе и аварий трудно было отличить, какие из них произошли по халатности, а какие являлись следствием подрывной деятельности германских диверсантов.

13 апреля начальник Дзержинского горотдела НКВД старший лейтенант госбезопасности Поляков писал секретарю Дзержинского горкома Шестакову: «На заводе № 96 в цехе № 4 имело место три случая аварий в 1941 г.: взрывхайтер-компрессорного отделения, взрыв 34 ванн, затем еще 9 ванн. На заводе „Ява“ конторой Союзхимпрома был смонтирован цех №2, который в течение шести месяцев не работал. Причем в феврале месяце цех окончательно вышел из строя, а 3.4.42 г. взорван. Цех смонтирован с грубыми отступлениями от проектов, вентиляция неработоспособна. Канализация не работает, оборудование поставлено то, которое не предусмотрено проектом, и, наоборот, предусмотренное проектом не поставлено, техдокументация не оформлена и т.д.». В секретной переписке между НКВД и горкомом партии также отмечалась плохая охрана объектов, в частности, на Игумновскую ТЭЦ имели место неоднократные проходы людей без пропусков, по чужим пропускам, нарушения трудовой дисциплины охранниками и вахтерами, пьянки на посту и т.п.

Глава 3 Первая военная весна

Наступала первая военная весна. Линия фронта постепенно стабилизировалась, и всем, даже простым жителям страны, получавшим информацию из сводок Совинформбюро, становилось ясно, что выпавшие на их долю испытания продлятся еще очень долго. Хотя каждый день сообщалось о каких-то занятых деревнях, о неком количестве трофеев и пленных, большинство людей понимали главное – несмотря на успехи зимнего контрнаступления, Вермахт по-прежнему стоит под Москвой, Ленинград и Севастополь остаются в блокаде, а Харьков – в руках противника.

Об изменении обстановки говорит и тот факт, что в ночь на 5 марта после двухмесячного перерыва возобновились налеты на столицу. На центральные кварталы города были сброшены 16 фугасных и 80 зажигательных бомб, разрушившие два жилых дома и ситценабивную фабрику. Были убиты и ранены 88 москвичей. Следовательно, и для городов Поволжья угроза оказаться в зоне боевых действий сохранялась. Оставалась актуальной и опасность воздушных налетов. К апрелю ближе всех от линии фронта были Ярославль и Рыбинск – 350 км, Сталинград отделяли от войны 420 км, Горький и Саратов – 650 км, а Астрахань и Куйбышев – свыше 700 км. Все они находились в радиусе действия бомбардировочной авиации Люфтваффе, чьи передовые аэродромы находились в Сещинской, Брянске, Курске, Харькове и Сталино (Донецке). Лишь Казань и Ульяновск оставались глубоким поволжским тылом. Между тем начавшаяся весна создавала большие проблемы в организации ПВО. Полевые аэродромы утопали в грязи, а иногда и вовсе оказывались отрезанными от остального мира. В городах вырытые с такими большими усилиями щели постепенно заливались водой, размывались и в конечном итоге делались совершенно непригодными для использования. Со временем утрачивалась и техническая маскировка объектов.

Днем 19 марта начальник штаба МПВО Горьковского авиазавода № 21 А. Соляров отправился на заводской аэродром к поджидавшему его самолету У-2. Цель полета – проверить техническую маскировку предприятия. Старый биплан, натужно ревя мотором, разогнался по грязной взлетной полосе и поднялся в небо. Пилот набрал высоту 2000 м и стал описывать круги над заводом. Соляров обнаружил, что, несмотря на начавшееся таяние снега, город сверху по-прежнему в основном выглядит белым. Заводские корпуса благодаря выполненной на их крышах маскировке имели вид поселка. Фюзеляжи истребителей ЛаГГ-3, находящихся на улице, казались бесформенными грязными пятнами. Около предприятия не было каких-либо четких ориентиров, выдававших его местонахождение, кроме разве что узкой полоски Московского шоссе, и это значительно облегчало маскировку. Довольный увиденным, Соляров приказал пилоту возвращаться на аэродром. Но зимний камуфляж доживал последние дни, и следовало подумать о весенней, а потом и о летней маскировке.

Однако все эти мероприятия имели лишь относительную эффективность. Дело в том, что расположение крупных промышленных объектов, таких как Ярославский шинный завод, ГАЗ, СТЗ, было хорошо известно противнику еще до войны, и осенью 1941 г. в ходе разведывательных полетов немцы сделали многочисленные фотографии. Весной 1942 г. немецкие самолеты-разведчики регулярно появлялись над городами Поволжья, и техническая маскировка попросту не успевала приводить заводские корпуса в вид, соответствующий окружающему ландшафту, и при сопоставлении фотоснимков, сделанных в разное время, было нетрудно определить точное расположение и очертания объектов.

Еще одну проблему создавала непрерывная работа мартеновских печей, т.к. по ночам домны создавали характерное зарево, в ясную погоду видимое за десятки километров. Больше всего они «демаскировывали» металлургический завод им. Кагановича, расположенный в одноименном районе Горького, и завод «Красный Октябрь» в Сталинграде. Таким образом, скрыть местонахождение военных заводов было практически невозможно. Единственное, на что можно было реально рассчитывать, так это на то, что непосредственно во время бомбового удара штурманы немецких самолетов не смогут точно прицелиться и сбросят бомбы рядом с целью.

В Сталинграде же по решению горкомитета обороны началось сооружение ложных объектов. Суть проекта заключалась в том, чтобы построить на берегу Волги севернее города несколько макетов заводских корпусов для введения в заблуждение вражеских пилотов. Идея эта была не новой. В Горьком, например, уже были возведены ложные объекты рядом с артиллерийским заводом им. Сталина и в Сормовском парке недалеко от авиазавода № 21. Таким способом можно было несколько снизить количество бомб, упавших на