Тени над Заполярьем: Действия Люфтваффе против советского Северного флота и союзных конвоев

Проблема пожаротушения в городе была решена оригинальным способом. Вдоль центральных улиц тянулись металлические трубы, имеющие разветвления по перекресткам и выходящие к реке. Там стояли пожарные пароходы с насосами и шлангами длиной по километру. Последние в случае необходимости могли быть подключены к трубам, и вода могла подаваться на значительные расстояния. Кроме того, по реке курсировали буксиры с мощными водоотливными средствами. На перекрестках были установлены пожарные пульты с кнопками, провода от которых шли к городскому штабу МПВО. Это теоретически позволяло быстро реагировать на обстановку во время возможных пожаров.

Однако в действительности все было не так радужно. Многие участки этой системы за мирные месяцы пришли в упадок, а пожарные водоемы превратились в болота с квакающими лягушками. Немногочисленные капитальные бомбоубежища местное население инициативно «перепрофилировало» в общественные туалеты. Щелей же, хорошо знакомых жителям многих других городов, включая Мурманск, в Архангельске вообще не рыли из-за торфянистой почвы.

Центральная часть Архангельска: вверху – гостиница «Интурист», 30-е годы ХХ в., внизу – проспект Павлина Виноградова (ныне Троицкий), военные годы

Американский моряк Пол Лунд, прибывший в город с уцелевшими судами конвоя PQ-17 в июле 1942 г., вспоминал: «Мы часто гадали, каким может быть результат массированного налета с использованием зажигательных бомб на город, построенный из дерева. В Архангельске даже высокие наблюдательные вышки, на которых дежурили женщины, были сделаны из дерева. А пожарные машины, которые нам удалось увидеть, словно пришли из комических фильмов».

И вот вечером 19 августа с финского аэродрома Кеми поднялись и взяли курс на Архангельск «Юнкерсы» из II./KG30. Один из них пилотировал обер-фельдфебель Петер Шталь (Peter Stahl), летавший в 6-й эскадрилье. Он затем вспоминал: «В налете приняли участие девятнадцать машин. Пятая эскадрилья обер-лейтенанта Фехнера вылетела так рано, что оказалась над целью еще в сумерках. Самолеты отряда были загружены в основном зажигательными бомбами. Пожары, вызванные этими бомбами, должны были помочь следующим подразделениям атаковать суда и портовые сооружения.

В 20.55 мой новенький «Цезарь»[57] стартовал предпоследним, тяжело оторвавшись от новой бетонной полосы в Кеми. Быстро смеркалось. На месте Тео [бортстрелка] находился военный корреспондент Фриче. Нам предстояло преодолеть расстояние в 800 км. Управление перегруженной машиной было непривычным. Очень медленно мы набирали высоту. В вышине светила луна, облегчая полет. Над Белым морем мы вошли в облака со снегом. Дальше полет проходил вслепую».

Командование Архангельского дивизионного района ПВО впервые узнало о приближении с запада большой группы самолетов по радио от постов ВНОС Карельского фронта. В 21.00 в Архангельске завыли сирены воздушной тревоги. Затем из громкоговорителей донесся голос: «Граждане! Воздушная тревога! Воздушная тревога!» Когда гул приближавшихся со стороны моря самолетов был уже отчетливо слышен, зенитно-артиллерийские дивизионы открыли заградительный огонь по предполагаемому курсу их полета.

К тому времени в дивизионном районе ПВО имелись в общей сложности 136 орудий, в том числе 84 штуки калибра 85 мм. Лучше всех стреляли импортные 90-мм зенитки, но их имелось всего четыре. Поскольку у зенитчиков совершенно не было боевого опыта, их огонь оказался абсолютно неточным и неэффективным.

Архангелогородка З. Щеголихина в тот момент плыла на пассажирском пароходе, возвращаясь с лесозавода: «После объявления воздушной тревоги пассажиров быстро высадили на причал около улицы Приморской и предложили пройти в бомбоубежище, располагавшееся не где-нибудь на далекой окраине, а с правой стороны здания Управления морского порта. Но первые, кто открыл туда дверь, резко отпрянули. Бомбоубежище было страшно загажено, и оттуда шла ужасная вонь. Тогда пассажиров заставили лечь на землю с левой стороны здания Управления порта».

Первыми над Архангельском появились цельфиндеры (самолеты-целеуказатели), сбросившие бомбы Мк250LK с белыми осветительными ракетами. Плавно опускаясь на парашютах, эти «люстры» ярко осветили весь растянувшийся по берегам Северной Двины город. Следующая волна «Юнкерсов» из 5-й эскадрильи KG30 сбросила уже контейнеры, начиненные мелкими «зажигалками», которые густым огненным дождем сыпались на портовые сооружения, склады и жилые кварталы города.

Люфтваффе использовало килограммовые бомбы В1, а также двухкилограммовые В2ЕZ и В2.2ЕZ, начиненные термитом и воском. Термит представлял собой смесь порошкообразного алюминия с окисями металлов, чаще всего железа. Он воспламенялся при помощи запала, установленного в носовой части корпуса бомбы и состоящего из перекиси бария и магния. Горение магния передавалось алюминию, который горел за счет кислорода окиси металла. При горении термита развивалась температура до 3000 °C, при этом тушить его можно только песком и подобными материалами, а не водой, поскольку при такой температуре вода разлагается на водород и кислород, образуя опасный гремучий газ.

Зажигательные бомбы снаряжались в специальные контейнеры. Так, контейнер АВ1000 содержал 620 килограммовых «зажигалок». При сбрасывании на объект бомбы вылетали из контейнера и рассыпались на большой территории. Их содержимое вспыхивало при трении о воздух, поэтому, падая на крыши зданий или на землю, бомбы уже горели ярким пламенем, создавая очень высокую температуру.

Тем временем к городу приближалась вторая волна Ju-88, которые несли тяжелые фугасные бомбы и авиационные мины. Петер Шталь продолжал рассказ: «Мы находились в центре Белого моря, когда рассеялась облачность. На борту царило молчание. „Еще десять минут“, – нарушил тишину Ханс. Затем мы увидели на земле вспышки выстрелов и разрывы зенитных снарядов в воздухе. Все как над Англией, только в уменьшенном масштабе. Фриче, усердно снимавший, пока позволяла видимость, был отправлен мною в гондолу. Я пошел на снижение, ориентируясь на очаги пожара внизу. Мы были обнаружены русскими зенитчиками. К счастью, они неправильно определили скорость самолета, и разрывы снарядов ложились за хвостовым оперением.

Пожар в районе цели разрастался, и мы без труда положили четыре тяжелые бомбы точно среди портовых сооружений. Я заложил еще один вираж, чтобы корреспондент[58] мог наблюдать картину бомбежки. Ханс заснял большой пожар, все более увеличивающийся».

Противовоздушная оборона Архангельска оказалась никуда не годной, зенитки палили беспорядочно и вразнобой, а прожекторы без толку «освещали» летнее небо. В результате «Юнкерсы», избавившись от бомб, спокойно снижались и проносились над городом на бреющем полете, обстреливая из пулеметов мечущихся по улицам и обезумевших от страха людей. Действия летчиков 104-й ИАД ПВО[59] оказались не лучше. Всего в воздух были подняты 27 истребителей, но ни один из них встреч с противником почему-то так и не имел.

Начштаба морских арктических операций К. С. Бадигин так описывал происходящее: «Послышались редкие выстрелы зениток, загремели первые разрывы фугасных бомб… в разных концах города кострами горели сухие деревянные дома. Бомбы разворотили несколько домов справа и слева от здания штаба. Никакого укрытия у нас не было… Бомба упала в наш двор. Мы ждали взрыва, но фугаска не взорвалась».

Кроме взрывов бомб и пожаров, архангелогородцы с ужасом увидели, как в нескольких частях города, но в основном около ТЭЦ, в небо взвились сигнальные ракеты, пускаемые германскими агентами. Один из жителей города рассказывал: «Вторая волна налета с фугасными бомбами началась ночью. У хлебозавода одна за другой взлетали красные ракеты в направлении электростанции – это фашистские лазутчики указывали цель… С холодящим душу воем падали бомбы, тяжелые взрывы сотрясали землю. От взрывной волны вылетали оконные рамы, на земле и в воздухе гудело».

Немецким летчикам удалось добиться прямого попадания фугасной бомбой крупного калибра в канатную фабрику. Прогремевший взрыв был такой силы, что его грохот слышали даже в окрестных деревнях. Всего самолеты II./KG30 «Адлер» сбросили на Архангельск двадцать пять фугасных и несколько тысяч зажигательных бомб. Кроме того, некоторые «Юнкерсы» несли выливные приборы и, проходя на бреющем полете, поливали крыши строений и улицы огненными струями зажигательной смеси.