Джек садится рядом с Бобби Дюлаком.
— Так уж получилось, что я тот самый водитель пикапа, которому этим утром один из вас показал палец. Не могу сказать, что меня радует новая встреча с вами.
Две головы поворачиваются к Эбби, который отчаянно щурится, стараясь найти решение новой проблемы.
— Я не показывал. — Он принимает решение все отрицать. — Может, вы подумали, что я показывал, но на самом деле этого не было.
— Ты уже лжешь, а мы еще и не начинали говорить о Тайлере Маршалле. Я даю тебе последний шанс. Скажи мне правду.
Эбби фыркает:
— Я не привык говорить с теми, кого я не знаю.
— Встань, — говорит Джек.
Эбби смотрит на Ронни, на Ти-Джи, но его друзья отводят глаза. Отодвигает стул, встает.
— Дюлак, — тон становится приказным, — выведи его за дверь и подержи там.
Бобби Дюлак прекрасно справляется с ролью. Медленно поднимается, идет к Эбби, не сводя с него глаз. Напоминает пантеру на пути к вкусному ужину. Эбби Уэкслер отскакивает, выставляет перед собой руки:
— Нет, нет… беру свои слова назад… я показал палец, идет?
— Слишком поздно. — Джек неумолим. Он наблюдает, как Бобби хватает мальчика за локоть и тащит к двери. Покрасневший, потный, Эбби упирается изо всех сил, но рука Дюлака неумолимо тащит его к двери. Эбби что-то кричит, из глаз брызгают слезы, но Бобби Дюлак уже открывает дверь и выводит его в пустынный коридор второго этажа. Дверь закрывается, отсекая вопль страха.
У оставшихся мальчиков лица цветом напоминают скисшее молоко, они не в силах шевельнуться.
— Не волнуйтесь, — говорит Джек. — Ничего с ним не случится. Через пятнадцать, двадцать минут вы все разъедетесь по домам. Я просто подумал, что нет смысла говорить с тем, кто с порога начинает врать. Запомните: даже плохой коп знает, когда ему лгут, а я один из лучших копов. И вот что мы сейчас сделаем. Вы расскажете мне о том, как прошло это утро, что делал Тайлер, как получилось, что он остался один, куда вы потом поехали, что делали, кого видели. — Он откидывается на спинку стула, кладет руки на стол. — Я вас слушаю.
Ронни и Ти-Джи переглядываются. Ти-Джи сует в рот указательный палец правой руки, начинает покусывать ноготь.
— Эбби показал вам палец, — говорит Ронни.
— Я знаю. Дальше?
— Тай сказал, что хочет куда-то поехать.
— Где вы тогда были?
— Э… рядом с «Увенимагом».
— «Универмагом», — поправляет его Ти-Джи. — Универмаг, садовая твоя голова, не увенимаг.
— И?
— И Тайлер сказал… — Ронни смотрит на Ти-Джи. — Тайлер сказал, что хочет куда-то поехать.
— И куда он поехал, на запад или на восток?
Мальчики смотрят на него так, словно он вдруг перешел на иностранный язык. Вопрос ставит их в тупик.
— К реке или от реки?
Они вновь переглядываются. Этот вопрос задан на английском, но точного ответа у них нет.
— Я не знаю, — первым отвечает Ронни.
— Как насчет тебя, Ти-Джи? Ты знаешь?
Ти-Джи мотает головой.
— Хорошо. Это честно. Вы не знаете, потому что не видели, как он уехал? И он, конечно же, не говорил вам, что хочет куда-то поехать, не так ли? Готов поспорить, все это придумал Эбби.
Ти-Джи сжимается в комок, а Ронни в изумлении таращится на Джека. Еще бы, первая встреча с Шерлоком Холмсом.
— Помните, как я проехал мимо вас на пикапе? — Оба кивают. — Тайлер тогда был с вами. — Опять кивки. — Вы уже съехали с тротуара у «Универмага Шмитта» и направлялись на восток по Чейз-стрит, от реки. Я видел вас в зеркале заднего обзора. Эбби изо всех сил жал на педали. Вы двое могли поспеть за ним. Тайлер меньше вас, и он сразу же отстал. Так что я знаю, что один он никуда не уезжал. Он просто не мог угнаться за вами.
— Он отстал, отстал, — верещит Мецгер, — и Бырак выскочил и схватил его. — Из его глаз льются слезы.
Джек наклоняется вперед:
— Ты видел, как это случилось? Кто-нибудь из вас видел?
— Н-е-е-е-т, — рыдает Ронни.
Ти-Джи медленно качает головой.
— Вы не видели, как кто-нибудь говорил с Таем, не видели, как рядом останавливался автомобиль, как Тай заходил в магазин, или еще что-нибудь?
Мальчики что-то бормочут, их голоса накладываются друг на друга, но Джеку ясно, что они ничего не видели.
— Когда вы поняли, что его нет?
Ти-Джи открывает рот, потом закрывает. Говорит Ронни:
— Когда ели мороженое.
Ти-Джи согласно кивает.
Еще два вопроса позволяют выяснить, что мороженое они купили в магазине «С семи до одиннадцати», как и карты «Магии», и буквально через пару минут заметили отсутствие Тайлера Маршалла.
— Эбби сказал, что Тай может купить нам еще по колоде карт «Магии», — добавляет Ронни.
Они подошли к главному. Каким бы ни был их секрет, связан он с тем, что произошло после того, как они вышли из магазина и заметили отсутствие Тайлера. И секрет этот принадлежит Ти-Джи. Мальчик разве что не потел кровью, тогда как воспоминания о мороженом и картах «Магии» значительно успокоили его друга. Но есть еще вопрос, который Джек хочет задать им обоим.
— Итак, Эбби захотел найти Тая. Вы все сели на велосипеды и отправились на поиски или Эбби послал одного из вас?
— Что? — переспрашивает Ронни. Ти-Джи опускает голову, скрещивает руки на затылке, словно защищаясь от удара. — Тайлер куда-то уехал, — добавляет Ронни. — Мы его не искали. Поехали в парк. Меняться картами «Магии».
— Понятно, — кивает Джек. — Ронни, благодарю тебя. Ты мне очень помог. Выйди из комнаты и подожди в коридоре с Эбби и патрульным Дюлаком. А я хочу поговорить с Ти-Джи. Больше пяти минут наш разговор не займет.
— Я могу идти? — Джек кивает, Ронни осторожно поднимается. Когда он добирается до двери, Ти- Джи вдруг вскрикивает. Он откидывается на спинку стула, сжимается в комок, смотрит на Джека блестящими, круглыми глазами.
— Ти-Джи, — говорит Джек, — волноваться тебе не о чем, обещаю. — Теперь он наедине с мальчиком, который доказал, что что-то знает, устало заснув в комнате для допросов, и Джек прежде всего хочет отпустить ему грехи. Он уже догадывается о секрете Ти-Джи, и секрет этот — пшик, пользы от него никакой. — Что бы ты мне ни сказал, арестовывать тебя я не собираюсь. Это я тебе точно обещаю. Тебе ничего не грозит, сынок. Более того, я рад, что ты и твои друзья приехали и помогли нам разобраться что к чему.
В том же духе он говорит еще три или четыре минуты, в течение которых Ти-Джи Ренникер, только что приговоренный к смерти и уже стоявший перед расстрельной командой, понимает, что его помиловали и скоро он увидит и друзей, и родных.
