то для неё значить.
Через неопределимый промежуток времени Китти вспомнила, что явилась сюда по делу, но по какому делу — она вспомнить никак не могла. Ей вовсе не хотелось делать что-нибудь конкретное — главное, к чему она стремилась, это оставаться такой, как она есть, двигаясь среди мечущихся огней… И тем не менее что-то в этой непрерывно меняющейся среде её раздражало и заставляло держаться особняком. Ей хотелось навести хотя бы минимальный порядок, создать что-то надежное, постоянное. Вот только как это сделать, когда даже она сама не имела постоянного облика?
Китти нерешительно заставила себя направиться в сторону одного оранжево-бордового пятна, вращающегося на неизвестном расстоянии от неё. К её изумлению, она действительно начала перемещаться, но сразу в нескольких направлениях. Когда её зрение стабилизировалось, оказалось, что цветное пятно ничуть не приблизилось. Она повторяла попытку ещё несколько раз, все с тем же результатом: она кружила наугад, и предсказать, где она окажется, было невозможно.
Тут Китти впервые ощутила слабую тревогу. Она заметила среди вихрей света несколько пятен кипящей тьмы, то свертывающихся, то развертывающихся. Они пробудили отзвуки старых, связанных с Землей страхов — страха пустоты и одиночества, страха остаться одной посреди бесконечности.
«Так дело не пойдёт, — подумала Китти. — Мне нужно тело».
С нарастающим беспокойством она наблюдала неудержимый поток, несущийся мимо и вокруг неё, образы, вспыхивающие вблизи и поодаль, световые разряды и бессмысленные цветные полосы. Её внимание привлекла одна весело пляшущая сине-зелёная завитушка.
«Стой смирно!» — яростно подумала Китти.
Показалось ли ей, или кусочек плывущей завитушки действительно отклонился от своего пути и на миг замедлил движение? Движение было столь стремительным, что ни в чём нельзя было быть уверенной.
Китти приметила второй случайный обрывок и принудила его остановиться и слушаться её. Результат последовал незамедлительно и выглядел приемлемо: изрядный кусок вещества сложился в нечто напоминающее свернутый побег молодого папоротника, бесцветный и стеклянистый. Стоило Китти ослабить внимание, завитушка развернулась и снова исчезла в общем круговороте.
Китти попробовала снова, на этот раз заставив кусок вещества сложиться в более плотный, компактный предмет. И снова у неё получилось: хорошенько сосредоточившись, она смогла придать стеклянистому сгустку форму неровного кирпичика. И снова, стоило ей отвлечься, кирпичик растворился и исчез.
Эта податливость окружающего её вещества напомнила Китти что-то, что она уже видела раньше. Но что? Её разум не без труда поймал воспоминание — о джинне Бартимеусе с его бесконечными превращениями. Являясь на Землю, он вынужден был принимать какой-нибудь облик, но его предпочтения всегда были изменчивы. Быть может, теперь, когда Китти очутилась на его месте, ей стоит попробовать сделать то же самое?
Она могла бы создать себе облик… И теперь, когда её осенила эта идея, вместе с нею Китти осознала и то, зачем она сюда явилась. Да-да, она пришла, чтобы отыскать Бартимеуса.
Тревога Китти улеглась, на смену ей пришло стремление непременно добиться своего. И девушка тут же взялась за работу и принялась создавать себе тело.
Увы, это проще было придумать, чем сделать. Ей не составило труда усилием воли превратить кусок текучей энергии в нечто, отдаленно напоминающее человеческое тело. У него была голова-луковица, торс- обрубок и четыре конечности разной длины. Всё это было тусклое и полупрозрачное, так что в его поверхностях отражались проносящиеся мимо цветные пятна и вспышки. Но когда Китти попыталась превратить эту заготовку во что-то поприличнее и поаккуратнее, то обнаружила, что не в силах сосредоточиться на всем теле в целом. Пока она выравнивала и формировала ноги, голова обмякла, как тающее масло; когда Китти поспешила восстановить голову и сделать ей схематичное лицо, нижняя часть потекла и съежилась. Так оно и шло, пока в результате ряда торопливых попыток улучшить фигурку та не испортилась окончательно и не превратилась в какую-то грушу с булавочной головой и огромными ягодицами. Китти с досадой оглядела её.
К тому же оказалось, что этим телом чрезвычайно трудно управлять. Китти удавалось перемещать его вперёд и назад — оно болталось в бушующем вокруг вихре энергии, точно птица, попавшая в бурю, — но оказалось, что двигать по отдельности его конечностями Китти не в силах. И пока она пыталась это сделать, вещество, из которого состояло тело, стекало с него, точно нитка с катушки. Через некоторое время Китти с отвращением бросила это занятие и предоставила фигурке окончательно раствориться и исчезнуть.
Невзирая на эту неудачу, Китти в целом осталась довольна своей идеей и тут же снова взялась за работу. Она попыталась создать целый ряд других суррогатных тел, проверяя каждое на то, насколько легко им управлять. Первое из них, фигура, состоящая из палочек, — вроде тех человечков, каких рисуют дети, — содержало меньше вещества, чем предыдущее. Китти смогла помешать ему размотаться, но обнаружила, что бешеные силы, бушующие вокруг, сминают его, точно долгоножку. Второе, извилистая колбаса со щупальцем в передней части, оказалось более надежным, но не устроило Китти с эстетической точки зрения. Третье, простой шар из клубящейся материи, оказалось куда прочнее и проще в управлении, и в этом облике Китти удалось продвинуться на значительное расстояние, спокойно плывя в потоке хаоса.
«Главное — отсутствие конечностей, — думала Китти. — Сфера — идеальная форма. Она навязывает порядок».
Этот облик и впрямь влиял на окружающую среду, потому что вскоре Китти начала замечать небольшие изменения в том веществе, сквозь которое проплывал её шарик. До сих пор цветные завитушки, мерцающие огоньки, возникающие образы были совершенно нейтральны и никак с нею не взаимодействовали. Просто плавали где хотели. Но теперь — возможно, благодаря решимости, с которой Китти управляла шаром, — они как будто заметили её присутствие. Китти чувствовала это по движению полос и спиралей — оно внезапно сделалось более определённым, целенаправленным. Волокна цвета начали слегка менять направление: стремительно подлетали к шару, потом отшатывались прочь, словно в сомнении. Это повторялось снова и снова, спирали и вспышки становились все больше и многочисленнее. Казалось, они просто любопытствовали, но любопытство это было зловещее, схожее с вниманием акул, собирающихся вокруг пловца, и Китти оно не понравилось. Она замедлила движение своего шара и осторожным волевым усилием — она уже чувствовала себя увереннее — рассредоточилась в клубящейся материи. Оставив неизменный шар у себя в центре, она принялась продвигаться вперёд, отпихивая ближайшие, самые нахальные завитушки. Те стали таять и рассеялись.
Однако улучшение, которого она добилась таким образом, оказалось временным. Не успела Китти похвалить себя за силу воли, как вдруг из основной массы, точно ложноножка амебы, выдвинулся прозрачный отросток, вонзился в её шар и оторвал кусок. И пока Китти пыталась исправить повреждение, с другой стороны выстрелил ещё один отросток и вырвал ещё кусок шара. Китти принялась яростно отпихивать эти отростки. Основная масса вокруг неё дрожала и пульсировала. Повсюду вспыхивали скопления огней. Китти впервые стало по-настоящему страшно.
«Бартимеус! — подумала она. — Где же ты?»
Вещество как будто откликнулось на это имя: вокруг внезапно вспыхнуло и угасло множество неподвижных образов, куда более отчётливых и долговечных, чем раньше. Пара образов просуществовала достаточно долго, чтобы Китти смогла разглядеть детали: фигуры, лица, клочки неба, один раз — какое-то здание, крышу с колоннами. Фигуры были человеческие, но носили непривычные одежды. Мимолетные картины напомнили Китти давно забытые воспоминания, сами собой всплывающие в памяти. Но это были не её воспоминания.
Словно бы в ответ на эту мысль, внезапная вспышка активности в клубящемся хаосе довольно далеко от Китти завершилась появлением образа, который просуществовал долго. Образ был покрыт трещинами, как будто его снимали разбитым объективом, однако же то, что он изображал, было видно вполне отчётливо: родители Китти, которые стояли, держась за руки. На глазах у Китти мать подняла руку и поманила её.
«Китти! Вернись к нам!»
«Убирайтесь!..» Этот образ вызвал у Китти смятение и страх. Это иллюзия, — конечно же, иллюзия,
