будет?! В это время внимание всех троих направилось на Мари.
– Это Мари, моя подруга и воспитательница, – неожиданно представил ее Ник, и на губах мужчин появились улыбки.
Мари невольно взглянула на Мэтта и, как это уже было не раз, наткнулась на его внимательный взгляд.
– Разреши представить тебе моего гостя, Роберта Венедикта, – раздался голос Мэтта.
Венедикт улыбаясь рассматривал ее. Он был высок, светловолос и красив. Подтянутый и сухощавый, он вызывал симпатию теплотой улыбки, сиявшей не только на губах, но и в голубых глазах.
– Здравствуйте, Мари. А там, у зеркала, прихорашивается моя сестра Анджела…
– Очень приятно, – вежливо ответила Мари, улыбнувшись в ответ и собираясь уходить.
– Мэтт, дорогой, с каких это пор ты представляешь своих гостей прислуге? – Анджела подплыла к ним, и ее заявление застало врасплох не только Мари.
Улыбка Роберта померкла, и он поморщился, как от зубной боли.
– Анджела, прошу тебя… Извините, Мари…
– Что я такого сказала?.. И, кстати, где Тереза? – низким невозмутимым голосом произнесла Анджела, показывая свою осведомленность.
– Мари вовсе не прислуга, Анджела. Как уже пояснил Ник, она его воспитатель. Но даже если бы было и так, то никому не позволено оскорблять людей в моем доме независимо от их социального положения. – Вмешательство Мэтта было неожиданностью для Мари, как и явное раздражение в его голосе.
– Извините, мне надо идти… – Мари заторопилась увести Ника, пока еще не успела стать причиной конфликта.
Анджела быстро пошла на попятную.
– О, Мэтт, прости, я вовсе не хотела никого оскорбить. – Она бросила на Мари взгляд, говоривший об обратном. – Мари, я извиняюсь за свои слова и за то, что нечаянно обидела вас…
– Ничего, – пробормотала та, проскальзывая мимо гостей.
– Мне не понравилась Анджела, – заявил Ник, едва они вошли в игровую комнату.
– Почему? – удивилась Мари. – Она очень красивая…
– Может, и красивая, только глаза у нее пустые, как у куклы… И внутри у нее тоже пусто…
Мари изумленно взглянула на Ника, совсем не ожидая от него таких слов. Тем более что она сама почувствовала то же самое. Но тем не менее она сделала Нику замечание.
– Ты не должен осуждать гостей своего дяди.
– Поведение каждого человека определяется его воспитанием и внутренним содержанием. А у нее ни воспитания, ни содержания, раз она так сказала про тебя.
На такое замечание у Мари даже не нашлось быстрого ответа, так велико было ее удивление. Но на этом их дискуссия была закончена, тем более что Ник попросил есть. Потом Мари взяла альбом и дала Нику несколько уроков рисования. С каждым разом у него получалось все лучше, и она радовалась талантам мальчика. Затем они собирали головоломки на скорость (и Мари все время проигрывала), затеяли войну между двумя весьма малочисленными армиями монстров, а когда Мари и здесь проиграла, Ник милостиво согласился почитать. Она уложила мальчика спать чуть позже обычного, как всегда принесла ему молока и пожелала спокойной ночи. Оставалось только вымыть стакан и на этом ее трудовой день был окончен.
Она отнесла стакан на кухню, помыла и поставила в сушилку. Выключив свет, она направилась в свою комнату. Из гостиной доносились обрывки разговора и низкий смех Анджелы. Мари без труда смогла представить себе Анджелу, изящно устроившуюся в кресле. Так же легко было представить ее в роли хозяйки в шикарном особняке, легко справляющейся со всеми обязанностями и условностями; гостьей на светском приеме или… частью жизни Мэтта в качестве его жены. Последняя мысль заставила ее испытать боль. У Анджелы было все то, чего Мари не смогла бы достигнуть за всю свою жизнь. Она вдруг поняла, как далека от всех этих людей. И от Мэтта тоже.
Ее размышления были прерваны каким-то движением возле лестницы. Мари остановилась и, приглядевшись, обнаружила привалившегося к стене Роберта. Первая мысль была, что ему плохо. А потом он обернулся, услышав звук ее шагов, и на его лице расцвела широкая улыбка. Слишком широкая и слегка кривоватая.
– Что вы здесь делаете, мистер Венедикт? – осторожно спросила она.
– О, Мари, рад тебя видеть… – До нее донесся отчетливый запах алкоголя, и тут же в подтверждение этого он покачнулся. – Я искал туалет…
Не успела Мари пояснить, что туалет находится вовсе не здесь, как Роберт достал из кармана маленькую серебряную фляжку и приложился к ней, сделав изрядный глоток. Оторвавшись, он завинтил колпачок и вновь ухмыльнулся. Мари все еще безмолвно наблюдала за его действиями, пораженная столь вопиющим поведением.
– А и ладно, черт с ним, этим туалетом. Мне хотелось бы побеседовать с тобой, Мари… ик… на разные темы…
– Не думаю, что это хорошая идея. По-моему, вам следует вернуться в гостиную.
– Ну уж нет! Видеть свою сестрицу, пытающуюся подороже продать землю, а заодно и охмурить Донована, выше моих сил. Ты не представляешь, сколько всяких заморочек она припасла для Мэтта. Довольно забавно было бы наблюдать за этим, если бы не было так противно… – Он тихонько хихикнул. – Одно греет мое сердце: Мэтту нужна эта земля и он ее купит, но на мою сестрицу он точно не клюнет. Уж он-то ее как облупленную знает… Анджела собирается провернуть двойную сделку, но, как говорится, за двумя зайцами погонишься… Она не получит всего, что хочет, это точно…
Мари решила не обращать внимания на слова Роберта. Тем более что у нее создалось впечатление, что он разговаривает сам с собой.
– Мистер Венедикт, вам лучше вернуться, пока мистер Донован не отправился на ваши поиски.
– Мне совсем не дают там выпить…
– По-моему, вы уже решили эту проблему, – не удержалась Мари, и это замечание вызвало у Роберта новый приступ тихого смеха. – Мистер Венедикт…
– Хорошо, хорошо, уже иду… – Он толкнулся в первую попавшуюся дверь, оказавшуюся кладовкой, и недоуменно остановился.
Здорово же он набрался, подумала Мари. Придется проводить его.
– Мистер Венедикт, я провожу вас.
– Зовите меня Роберт. Я так благодарен вам, Мари, в этом доме вы единственное доброе существо. ~ Он что-то еще забормотал, но так неразборчиво, что Мари решила не прислушиваться к его жалобным сетованиям.
Подводя его к дверям гостиной, Мари уже решила, что инцидент исчерпан, но в этот момент Роберт споткнулся о ковер. Всей массой он обрушился на нее, и Мари от неожиданности вскрикнула. В момент, когда Мари оказалась практически пришпиленной Робертом к стене, двери распахнулись, и они оказались пред светлыми очами Мэтта.
– Что здесь происходит?
Грозный голос Донована показался ей громом небесным, в то время как она пыталась освободиться от цепляющегося за нее Роберта. Наконец эта сверхзадача была выполнена, и Мари смогла выговорить:
– Мистер Венедикт… он заплутался в доме, и я проводила его до гостиной.
Лицо Мэтта стало таким мрачным, что Мари захотелось оказаться от этого места как можно дальше.
– Что все это значит, Мари? – произнес он так тихо, но вместе с тем так грозно, что по ее спине поползли мурашки.
– Я же вам сказала…
– Ты держишь меня за идиота? Как долго ты обнимаешься с ним в полутемном коридоре?
– Что?!
– Отвечай… – Его голос как-то странно сорвался, но Мари едва ли заметила это.
Столь вопиющее обвинение сначала заставило ее замереть, а потом она почувствовала, что в ней поднимается ярость. Она поглядела в злое лицо Мэтта и твердо заявила:
– Роберт не очень трезв, и я просто проводила его до гостиной. Он споткнулся о край ковра и чуть не
