14 июня 1996 года. Автострада № 125. Алгарве, Португалия
«…Вчера около 11 часов, на шоссе № 125, между Фаро и Алмансилом, произошла авария. Автомобиль „Фиат-Пунто“, водитель которого был, предположительно, нетрезв, врезался в грузовик „Мицубиси-Кантер“, выехавший на полосу встречного движения. Водитель грузовика, по описанию — африканец, покинул место аварии и скрылся. Проводится расследование. Департамент дорожной полиции Алгарве просит очевидцев случившегося связаться с бригадой дорожной полиции Фаро или сообщить о себе в ближайшее к вам полицейское управление».
— Да, сеньор. Он открыл багажник, достал оттуда «кейс» и дорожную сумку и побежал к развилке. Я крикнула, что позвонить можно от меня, но он не услышал. Нет, сеньор, скорее мулат или «латино». Одет? Обычно. Кажется, джинсы, майка с каким-то рисунком. Нет, не запомнила. Если увижу? Думаю, что узнаю. Сеньор не. полицейский? Почему все эти вопросы?
Я показал ей газету.
— Только что прочитал. Решил, что это произошло где-то здесь. Вот и спросил.
Ложь во спасение. Уже четыре часа ношусь с этой газетой. Это кафе — пятое с утра. И в каждом есть очевидцы или люди, таковыми себя считающие. Слава богу, алгарвийцы — не самый молчаливый народ в мире. Однако меня уже тошнит от кофе.
— У сеньора необычное произношение. Не алгарвиец? С Севера? Тогда понятно.
— Кто виноват? Правила нарушил водитель грузовика. С другой стороны, если бы водитель «Фиата» был трезв… Нет-нет, сеньор, он жив! Он был без сознания. Полицейский сказал, что от него разило спиртным, как будто он выпил ящик виски перед тем, как сесть за руль. Да, сеньор, на санитарной машине. Не знаю. Наверно, в госпиталь Фаро. Да, сеньор. Триста сорок эскудо за все. Спасибо. Всегда к вашим услугам. Меня зовут Мануэла, мою дочь — Кристина. У нас всегда есть о чем поговорить с симпатичными людьми с Севера.
А ведь наследил. Тихая законопослушная Мануэла даст мое описание любому желающему — даст в таких деталях, что и слепой на ощупь найдет. Впрочем, неважно. Театральный чемоданчик, слава богу, всегда с собой. А пользоваться им, судя по всему, придется теперь постоянно. Плохо другое. Кажется, я теперь должен скрываться еще и от местной полиции.
Конечно, появляться в госпитале — верх идиотизма. К сожалению, обстоятельства толкнули меня на этот голливудский трюк.
— Нет, доктор, я не родственник и не друг погибшего. Я пресс-атташе посольства Словении (ну и понесло!), и до нас дошла информация, что погибший — наш соотечественник.
— Но вы можете получить все интересующие вас сведения через официальные каналы, в полиции, наконец! Что от меня-то требуется?
— В полиции сейчас выступает мой шеф. Он это любит. Только официоз считает его огромный живот признаком высокого социального положения, и он от этого млеет.
Доктор, тощий алгарвиец с ярко выраженными африканскими корнями, улыбнулся. Так всегда. Стоит худому сказать о брюхе или толстяку — о костях, и они твои. Теперь надо окончательно его подсечь. Чуть- чуть национального унижения.
— Я же хочу только взглянуть на него. Словения — маленькая страна, почти все мы друг друга знаем. Может, знакомый? Будем знать, кого хороним.
— Что это вы все — погибший, хороним? Да он живее нас с вами! Шишка на лбу — и ни царапины! Правда, никак не может вспомнить, кто он такой, но это пройдет. Этажом ниже спросите сестру Софию, она вас проводит.
И улыбнулся. Слишком широко для подобной ситуации.
Мы попрощались. Выйдя из кабинета, я громко хлопнул дверью. Затем, повернув круглую ручку, приоткрыл дверь. Чуть-чуть. И громко протопал к лестнице. После чего на цыпочках вернулся обратно. И очень вовремя.
— Да, офицер, пресс-атташе Словении. Нет никаких документов. Я не спросил, боялся спугнуть. Сейчас он в палате, я попрошу сестру продержать его там минут пятнадцать. Хорошо. Жду.
Итак, у меня десять минут, чтобы покинуть район госпиталя. Однако полиция здесь классная. Так они сами о себе думают.
Через три с половиной минуты, уже сидя в машине, я увидел их. Два автомобиля с полицейскими в штатском. Молча прогуливаясь, они заблокировали все выходы.
И тут я увидел «БМВ-М5». Машина крайне редкая здесь. Стоит целое состояние. Совсем потерял нюх. Не заметил даже, как они подъехали. Оставалась слабая надежда, что и им не до меня.
Брык, — а это, конечно, он — со скучающим видом дымит сигаретой, стряхивая пепел в открытое окно. Взгляд его рыщет по забору госпиталя, фиксируя всех входящих и выходящих.
К горлу подкатил сухой комок. Кажется, я догадываюсь, кого он ищет… Увы, оптимизма моя догадливость не прибавляет, и я глубже вжимаюсь в кресло, разложив на рулевом колесе вчерашнюю газету.
Что-то не так. Почему они здесь? Случайность исключается. Сотрудничество с местной полицией? Бред сивой кобылы… Но информатор у них есть, причем в отделе информации. Выйти на меня сам Брык не мог — кишка тонка. Думать — не икру половником жрать, с думалкой у него всегда проблемы были. Другое дело — Божко, но Божко мной заниматься не станет. Лично, во всяком случае.
Все. Полицейские рассселись по машинам. Рыкнул и «БМВ». Недовольно рыкнул, грубо. Впрочем, все, что делает в этой жизни Брык, — грубо. А вот и объяснение тому, что я их не услышал. Двигатель внезапно умолк, колеса начали вращаться, как при замедленной съемке, и… Я увидел их уже метрах в шестистах от того места, с которого они стартовали. Интересно, во что им обошлось усовершенствование и без того сказочно дорогого монстра?
Итак, на сей раз, кажется, пронесло. Но приближает ли это меня к конечной цели? Боюсь, что нет. Мне-то нужен живой и здоровый Сармат, способный вспомнить, кто я такой и зачем к нему явился.
А Сармат валяется с амнезией, и вход к нему строго охраняется. Кстати, а почему? Чем он мог вызвать подозрение у полиции? Ладно, полезу на рожон. Наглость города берет.
— Сестра София? Очень приятно. Марко Коковачич, служба безопасности посольства Словении. Я хотел бы поговорить с доктором Азеведо о том парне, который выдает себя за нашего пресс-атташе. Нам только что сообщили об этом из полиции. Консилиум? В соседнем корпусе? Сестра, я очень буду вам признателен, если вы срочно сообщите ему обо мне. Времени в обрез, а я боюсь заблудиться между корпусами. Спасибо, сестра. От всего маленького, но гордого народа моей страны. Я буду лично хлопотать о присвоении вам звания Героя Словении. Жду здесь.
Журнал регистрации больных. Вчерашнее число. Вот он. Конец коридора. Дверь заперта. Чуть-чуть ножичком.
— Привет, Сармат! Как дела?
Взгляд — растерянный. Он сейчас совершенно не походил на Сармата, которого я знал прежде.
— Кто вы? Что вам от меня нужно?
— У тебя что, действительно амнезия? Не дай бог! Или это моя внешность так на тебя действует?
— Старик, ты? Ни хрена себе! — Он таращился на меня в изумлении, но, похоже, был уже готов действовать. — Дай-ка брюки. Там, в шкафу. И кепку, лоб закрыть. Черт, башка болит. Дед, конечно, рассказывал мне о твоей способности к мимикрии, — продолжал Сармат, быстро одеваясь. — Но такое…
— Быстрее, Сармат, быстрее! Лестница здесь, за дверью.
