«Джекпот». Действительно, сбитый вертолет стоил не меньше полудюжины танков, а самолет — доброго десятка. Причем танк реже удается поджечь с одного выстрела, как правило, это бронированное чудовище требует нескольких гранатометных выстрелов или мощного заряда радиоуправляемого фугаса. Все это хлопотно и накладно…
— Моих людей поведут через пустыню, и я не смогу их задержать. Они живут по своим законам, и никто не сможет их убедить. — В голосе полевого командира звучало искреннее сожаление. Сейчас рушилась хорошо отлаженная схема, но если отложить получение нового вооружения до следующего раза, то «шайтан-трубу» против авиации получат другие моджахеды, а значит, они будут иметь козырь под названием «внезапность».
Ранжи не был достаточно образован, но долго воевал и хорошо знал, что после первых же потерь шурави начинают принимать меры, чтобы сократить их до минимума. А это значит, что сократятся и его доходы.
Башир посмотрел на Смита, в его глазах американец, к своему удовольствию, разглядел рабскую мольбу.
— Хорошо, мой друг, — сжалился янки. — Ты со своим отрядом уйдешь вовремя, но дашь мне две дюжины бойцов. Самых смышленых. А через месяц они вернутся в Афганистан с зенитными ракетами.
Теперь на лице афганца заиграла довольная улыбка, он, несмотря на свои внушительные габариты, проворно вскочил на ноги и выбежал из шатра, только парусом надулась его шелковая рубашка. Спустя мгновение окрестности огласили его вопли:
— Халед, Халед!
Племянник Ранжи был молодым парнем, не достигшим и тридцатилетнего возраста, но воевал с первого дня, как Башир собрал свой отряд, и теперь командовал небольшой группой, которая была чем-то вроде личной гвардии полевого командира…
Из-за крайней палатки выскочила долговязая фигура в черном, перетянутая ремнями и кожаными подсумками для боеприпасов, в правой руке Халед держал автомат.
— Ты звал меня, дядя? — почтительно осведомился он, остановившись перед Ранжи.
— Да, сынок, — быстро закивал Башир. — Возьмешь своих людей, отправишься с нашим американским другом и будешь выполнять все его распоряжения. Да свершится воля Аллаха.
— Аллах акбар, — эхом вторил Халед, еще крепче сжимая цевье автомата…
Первая неделя в Афганистане пролетела для Кирилла практически незаметно. В течение пяти дней подполковник Гончаров поэтапно вводил его в курс предстоящей оперативной работы, которая в основном заключалась в общении с информаторами.
Информаторов было четверо, и у каждого была своя «точка», где они встречались с куратором, у каждого был свой опознавательный знак, сообщавший о необходимости рандеву.
Гончаров познакомил Маркова с каждым из «барабанов», не без основания считая, что личное знакомство залог успеха.
Затем отвез капитана на виллу старшего военного советника. С самим сановником оперативникам увидеться не довелось, но, как объяснил подполковник, общение с советником вовсе не обязательно, главное заключалось в другом.
— Восточное крыло виллы отдано под наши нужды. «Барабанов» можешь сюда возить в любое время суток, обслуга предупреждена, проблем не будет. Главное — сохранить инкогнито информаторов, это твое основное оружие на этой войне.
Дальше шел инструктаж с учетом возможных ситуаций и нюансов, возникающих при этом. Конспектировать, естественно, ничего было нельзя, и Маркову приходилось напрягать мозги, что называется, по полной программе.
Напоследок подполковник Гончаров подарил Кириллу свой «АКМСУ», короткоствольный автомат, внешне похожий на «АКСУ», только с калибром 7,62 мм, как у «АКМ», предмет зависти всего гарнизона «русской зоны». Один из командиров взводов даже предлагал обменять его на трофейный английский мушкет восемнадцатого столетия. Но Марков не клюнул на посул.
Ротный Кочетов, считая это своим долгом, взял шефство над молодым опером.
— Ты не гоношись, Кирюха, за боезапасом. Тут многие любят связывать изолентой по несколько магазинов, особенно если цепляют пару пулеметных, то в бою приходится подниматься на полкорпуса. А это значит, что сам становишься мишенью.
— А ты, Гриша, как сам делаешь? — в свою очередь поинтересовался сыщик.
— Я, во-первых, не вяжу магазины «валетом», впопыхах патроны нижнего могут забиться пылью, мелкими камешками, а это верный клин. Чтобы этого избежать, магазины скручиваю вместе «гнездами» кверху. Только вставляю между ними деревянный брусок размером со спичечный коробок. И полный порядок, получается немного шире, зато гарантия, что не будет осечки, — речь старлея была неспешной, он старательно пережевывал каждое слово, как опытный рыбак учит несмышленыша насаживать червяка на крючок. — И еще, когда снаряжаю магазин, первых три патрона загоняю трассирующие, чтобы знать, когда магазин опустошается. В общем, следует все время держать руку на пульсе боя.
— Понял, возьму на заметку, — сказал Марков и искренне поблагодарил десантника…
Работа оперативника в лице Кирилла заключалась в том, что каждый день он покидал «русскую зону», выезжая в город. Причем особого маршрута не было, просто нужно было пересечь те места, где информаторы могли оставить «маяки», сигнализирующие о встрече.
Для выезда в Даши-Мусс капитану были положены водитель, охранник и переводчик. За рулем служебного «уазика» сидел старшина Огородник, худощавый пятидесятилетний мужчина с блестящими железными зубами, вечно жующий слабо тлеющую «Приму».
Рядом с ним находился лейтенант Федор Ковалевский, исполнявший роль охранника. Двадцатипятилетний парень предпочитал носить свободного покроя штормовку, под которой скрывал «АК- 74». К своим обязанностям он относился слишком серьезно, но, как считал Кирилл, это все-таки куда лучше, чем безалаберное чучело, которое запросто проворонит реальную опасность.
Впрочем, как говорили Маркову десантники, для того, чтобы экипаж боевой машины стал единым организмом, нужно пуд соли вместе съесть.
Рядом с Кириллом на заднем сиденье разместился смуглолицый парень с тонкими, почти девичьими чертами лица. Младший лейтенант Юсуф Гасанов служил в Афганистане после окончания Ташкентского университета в должности переводчика. До дембеля ему оставалось полгода, и Гончаров передал его новому оперу с легкой душой как опытного спеца.
— Ну что, товарищ капитан, сегодня опять будем просто так кататься? — оглянувшись, спросил Огородник, когда «УАЗ» выехал за ворота.
Просто так кататься изо дня в день было опасно, рано или поздно кто-то из глазастых аборигенов мог на это обратить внимание, потом составить схему, и в конце концов так и будет раскрыта вся агентурная сеть.
— Давай, Николай Семенович, к комендатуре. Пообщаемся с товарищами мотострелками, узнаем, какие новости у них, — наконец решил Марков.
Внедорожник выкатился на окраину города, застроенного небольшими двух- и трехэтажными глинобитными домами. Узкие пыльные улочки петляли юркими змейками между построек. По дороге, поднимая пыль, за внедорожником громогласной ватагой побежала босоногая замурзанная ребятня, во дворах по хозяйству возились молчаливые женщины в длинных темных одеждах. Под раскидистыми чинарами можно было наблюдать седобородых старцев, издалека напоминающих фигурки из слоновой кости. Жизнь текла своим чередом.
— Да, вот, блин, жизнь. Можно подумать, и войны нет, — не удержался от возгласа Федор Ковалевский.
— Ага, — усмехнулся Огородник, — ты тут ночью появись, в момент устроят «секир башка». Уже не один наивный дурачок со своей черепушкой расстался. Скажи ему, Юсуф.
— А чего говорить, — пожал плечами переводчик. — Скоро сам многое увидит своими глазами.
Ковалевский неожиданно перескочил с одной темы на другую.
— Товарищ капитан, а чего это мы на «козле» вояжируем? — ладонь лейтенанта громко постучала по металлической «торпеде». — Вот у десантуры несколько японских джипов, можем поторговаться.
