его лицо, размышлял про себя Удав. — Неглупые люди придумали правозащитные организации, „независимую прессу“, Международный трибунал в Гааге, наконец».
Постепенно мысли Абу Юсефа с прозаических экскурсов перешли к конкретике. Подобных по размаху акций ему не доводилось проводить ни в родном Афганистане, ни в Ираке, ни на Ближнем Востоке.
«Это судьбоносный случай», — самодовольно подумал Удав. Ему уже порядком надоело скитаться по бункерам или бродить по горам, как медведю-шатуну. Даже металл не выдерживает постоянного напряжения, а человек тем более; к тому же и возраст берет свое. Хотелось бы жить в шикарной вилле на берегу теплого моря, носить легкие белые одежды и отдавать приказы другим, или хотя бы советовать тому, кто отдает приказы.
Удержать мысли в русле предстоящей операции Удаву никак не удавалось. Более того, он еще утром поймал себя на том, что совершенно не испытывает ни малейших сомнений в успехе предстоящего дела. Причину он давно просчитал — это был наемник по прозвищу Варвар. За свою работу он взял баснословный гонорар, но все свои обещания выполнял, а это значило, что все выйдет так, как задумано.
«После того, как мы сотрем с лица земли родовое гнездо со всеми обывателями и захватим Грозный, весь мир узнает, что война в Ичкерии не закончилась. И создание Кавказского Халифата — лишь дело времени». Августовское солнце наконец сморило Удава, и он, блаженно улыбаясь своим мыслям, уснул. Семеро охранников, находившиеся постоянно поблизости, взяли оружие на изготовку.
День надолго не задержался, все же пошел на убыль. Солнце скатилось за горизонт, с гор потянуло прохладой, и вскоре ночь полностью вступила в свои права. Небосвод густо усыпали звезды. Проснувшийся Абу долго и неотрывно смотрел на них; сейчас эти ночные светлячки напоминали ему пригоршни бриллиантов, рассыпанных на черном бархате.
Такое ему однажды довелось видеть: торговцы нелегальным оружием за свой товар, как правило, предпочитают твердые активы — золото, платину, драгоценные камни. За противотанковые ракеты, купленные у хитрого польского барыги, они платили алмазами высшей пробы. Камней было много, и их, как речную гальку, высыпали на стол горстями, чтобы потом опытный бельгийский ювелир бережно оглядел каждый из них со всех сторон и дал свое заключение…
— Хозяин, слышите? — голос одного из охранников вернул Удава в действительность. Абу прислушался, издалека доносился шум, напоминающий далекое дыхание уставшего скакуна.
Араб всмотрелся в циферблат своих часов, стрелки которых были покрыты фосфоресцирующим раствором: время стремительно приближалось к моменту Х. Спустя несколько секунд шум стал более отчетливым и узнаваемым, со своего места он мог слышать, как под тяжестью постанывают стальные рельсы.
Все пока шло по четко разработанному плану — здесь, у полустанка, замер в ожидании бронепоезда самый большой отряд моджахедов. Почти триста человек, многие из которых были специалистами по эксплуатации танковых и зенитных пушек, тяжелых минометов и автоматических гранатометов. Еще один отряд численностью в полсотни борцов за веру находился на вилле Советника, с которым они должны будут штурмовать местное Управление ФСБ. Кроме того, дюжина более малочисленных групп должна будет ударить по объектам воинских частей в республике. И это не считая отрядов по соседству в Ингушетии и Дагестане — те получили задание устраивать диверсии в тылу пятьдесят восьмой армии, чьи войска будут направлены для локализации удара, вот это и будет капкан на медведя…
Теперь можно было отчетливо слышать приближение тяжелого железнодорожного состава. Удав поднял цейсовский бинокль и включил инфракрасную подсветку.
Наконец из-за поворота показалась голова бронепоезда. Впереди двигалась техническая платформа, заложенная рельсами, шпалами, домкратами и прочим необходимым для ремонта оборудования на случай подрыва полотна. За ней тащилась бронеплощадка, в центре которой возвышалась темная туша танка. Дальше тянулись броневагоны, высокие, угловатые, увенчанные квадратными башнями со счетверенными скорострельными пушками «Шилка». Позади натужно пыхтел тепловоз, закованный в броню.
Вся эта громыхающая и пыхтящая машина смотрелась мистически угрожающе, как сказочный дракон. Хотя черные безжизненные вагоны и танки с поднятыми крышками люков на башнях больше делали этот состав похожим на эшелон-призрак. Этакий железнодорожный «летучий голландец».
«Действительно, чечен не обманул, ему людей хватило только, чтобы захватить бронепоезд», — опуская бинокль, с удовлетворением отметил про себя Удав.
Головные вагоны все так же медленно проползли мимо брошенной будки путевого обходчика. Наконец лязгнули сцепки и зашипели тормоза; «Ермак», как усталый путник, глубоко «выдохнул» и остановился. С противным скрежетом отворилась бронированная дверца, на не успевший остыть от летней жары асфальт легко спрыгнул Султан Дадышев. Сегодня на полковнике вместо гражданских шмоток была военная форма, камуфляж, подогнанный по фигуре. Подпоясанный портупеей, он сейчас походил на ягуара, мускулистую поджарую пятнистую кошку, готовую в любую секунду броситься в атаку.
— Салам аллейкам!
— Ты кардинально изменился, — вместо ответного приветствия заметил Абу Юсеф.
— Ты тоже неплохо приоделся, — не остался в долгу Султан. Действительно, афганец также был облачен соответствующим образом. Просторные маскировочные штаны, заправленные в высокие ботинки на шнуровке, сверху на широких плечах камуфляжная куртка, перетянутая широким ремнем с брезентовой кобурой, в которой находился автоматический пистолет. Шею прикрывал палестинский рябой платок — куфия, а голову — блинообразная афганская шапочка из верблюжьей шерсти — паншерка. Удав со своей охраной специально так вырядился — когда на рассвете Грозный будет захвачен, они продемонстрируют перед зарубежными журналистами, дескать, за независимость Чечни от России снова воюет весь мусульманский мир.
— Я доставил бронепоезд, как и обещал, — Варвар похлопал ладонью по стальной обшивке, от которой отлетел глухой звук. — А где твои спецы?
— Они здесь, — коротко ответил Удав и поднял вверх руку. Тут же из травы, как зубы дракона из древнегреческого эпоса, поднялись вооруженные боевики.
— Отлично, можем грузиться. — Султан Дадышев, уцепившись за поручень, шагнул в сторону, открывая проход в штабной вагон. Абу Юсеф рефлекторно сделал несколько шагов вперед, его охранники замешкались всего на мгновение, но этого было достаточно. В дверном проеме неожиданно появилась грозная фигура Кобры, его крепкие, как у мясника, руки облапили афганца и одним рывком втащили вовнутрь. Султан следом поддал Удаву ускорение в спину, захлопывая за собой бронированную дверь, по которой тут же застучали пули подоспевшей охраны. В ответ по ним ударили бортовые пулеметы. Охрана рухнула под кинжальным огнем, остальные боевики со всех ног бросились в сторону спасительной стены камыша. По ним никто стрелять не стал, но когда последний моджахед скрылся в зарослях, «Ермак» неожиданно ожил. С металлическим лязгом захлопывались люки, приглушенно гудя электромотором, в сторону низины разворачивались башни, задирая вверх жерла пушек. В этот момент бронепоезд выглядел как боевой корабль начала прошлого века.
Залп с носового и кормового орудий содрогнул стальной корпус «Ермака», пара фугасных снарядов синхронно взорвались гигантскими кустами на противоположном конце низины, и тут же порохом вспыхнул сухой тростник; подхваченное порывом ветра пламя встало гигантской оранжево-золотистой стеной и, подобно морскому прибою, двинулось в обратном направлении.
Над бронепоездом взвились десятки осветительных ракет, заливая все пространство холодным белым светом. А в следующую секунду ожило все вооружение «Ермака». Грохотали счетверенные стволы «Шилок», выплевывая скопы трассирующих снарядов, им вторили утробным лаем автоматические гранатометы, тарахтели станковые пулеметы. Стоящие у амбразур снайперы имели возможность работать на выбор, щелчков их оружия вовсе не было слышно. Осветительные ракеты едва успевали потухнуть, как тут же вспыхивали следующие. А моджахеды, подгоняемые пламенем, как дикие обезумевшие звери, бежали на этот губительный огонь. На многих горела одежда, вспыхивали волосы, сбить пламя не было возможности — так и валились живыми факелами на землю, устилая своими трупами землю перед бронепоездом.
Все было закончено в течение пяти минут. Воздух наполнил запах гари, сгоревшего пороха и обуглившейся человеческой плоти.
— Вот и все, — проговорил Султан Дадышев, отстраняясь от командирского перископа, когда потухла последняя ракета. У ног полковника лежал «стреноженный» Удав, в его рот вместо кляпа затолкали его же
