оказался высокий берег с пологим спуском к песчаной отмели, заросшей осокой.
Здесь можно было легко спрятать надувную лодку, а потом незаметно уйти от дяди и его головорезов. В том, что на встречу с племянником Аслан Тугаев придет не один, Раид нисколько не сомневался.
Установив стену на место, Халилов выбрался наружу. Все оказалось именно так, как он и предполагал. Место было глухое, дикое, пока преследователи разберутся в случившемся, он и Лиза будут далеко. А после того, как они покинут Россию, дяде его и вовсе не достать.
«Теперь главное – подготовить выход из страны», – подумал молодой вайнах. Когда-то дядя, сделав его «гонцом», ввозящим из Средней Азии наркотики, обеспечил его необходимыми связями. Теперь он решил использовать их для себя…
Дорожные сумки напоминали огромные полосатые сундуки, недаром их в народе окрестили «мечта оккупанта». Хотя на самом деле их использовали не воинственные оккупанты, а самые что ни на есть миролюбивые «челноки».
Сумок было много, аж целых десять, и занимали они небольшую комнатушку обычного деревенского дома.
Аслан Тугаев внимательно оглядел выставленные перед ним «оккупантки». В эту минуту он почувствовал себя хозяином табуна чистокровных арабских скакунов. Впрочем, нет, это были скорее не скакуны, а груженые мулы, доставившие своему хозяину целое состояние.
Наконец Аслан посмотрел на стоящего позади однорукого бородатого мужчину и вальяжно приказал:
– Ладно, показывай, что тебе в этот раз досталось.
Однорукий уважительно кивнул и опрометью бросился к ближайшей сумке, поспешно дернул змейку-«молнию» и стал отбрасывать в сторону прозрачные полиэтиленовые упаковки с яркими шмотками. Наконец, опустошив сумку наполовину, бородач вытащил небольшой сверток в промасленной бумаге и протянул его Аслану.
Тугаев нетерпеливо разорвал упаковку, под которой обнаружил предмет, похожий на большой пистолет. Только почему-то неестественно громоздкий.
– Что это? – протягивая бородачу оружие, брезгливо спросил Тугаев.
– Эта маленький автомат, – с благоговением пробормотал тот. – Польский «П-63». – С одной рукой бородачу было неудобно демонстрировать оружие, однако он довольно быстро и ловко управился. Сперва откинул из-под цевья металлическую скобу, которая служила передней рукояткой и при помощи которой можно было оружие удерживать двумя руками. – А можно и так. – Железная рукоятка пошла по дуге назад и тут трансформировалась в приставной приклад. Бородач упер его в плечо и зажмурил левый глаз, с нескрываемым восторгом заявив: – Даже я смогу из такого гяуров мочить.
– Интересный вариант, – заинтересовался Аслан и, забрав у бородача оружие, принялся внимательно рассматривать. – Какие патроны к нему подходят? – оттянув затвор, спросил со знанием дела.
– Стреляет «макаровскими» патронами, – продолжал бородач, не замечая, как от восторга из его рта во все стороны разлетаются брызги слюны. – Причем к этому автомату идет два вида магазинов – на пятнадцать и двадцать пять патронов. Правда, класс?
– Неплохо, неплохо, – задумчиво кивнул Аслан Тугаев, моментально сообразив, что «П-63» с коротким стволом и маломощным патроном абсолютно не подходил для боевых действий в горах. Но зато лучше оружия для террористических акций в городских условиях трудно придумать. С таким автоматом можно спокойно, без опаски ходить по людным улицам. А это значит, что намного упрощается захват всяких «Норд-Остов».
– Из него можно стрелять как очередями, так и одиночными, – продолжал расхваливать пистолет- пулемет однорукий. – Переводчика огня нет, все зависит от того, как надавил на спусковой крючок. Слабо – один раз стреляет, до упора, – значит, бьет непрерывным огнем.
– Это очень хорошо. – Аслан снова внимательно посмотрел на бородача. Бывший завхоз нефтяного техникума Саид Макаев был отчаянным полевым командиром, поэтому среди соплеменников носил прозвище Отморозок. Во время второй чеченской войны, партизаня в горах, попал со своим отрядом под залп «Ураганов», многие тогда погибли, а он получил тяжелое ранение в руку. Рваный осколок практически оторвал ее, раздробив кость и порвав мышцы, конечность держалась на нитках сухожилий и коже. Два месяца Отморозок надеялся, что рука все же срастется. Не срослась, больше того, началась гангрена, а это верная смерть в условиях гор. Спасла амнистия, объявленная Государственной думой. Саид, недолго думая, спустился с гор и сдался властям. В госпитале федеральных войск ему ампутировали руку и спасли жизнь. А после излечения бывшего Отморозка допросили следователи ФСБ, ничего ценного не узнав, оставили калеку в покое.
Год Саид Макаев прожил в родном Бамуте, работать с одной рукой не получалось, а быть нахлебником у родни не хотел. В конце концов, собравшись, он уехал в Москву, благо российский паспорт у него уже был.
Надежные люди составили Отморозку протекцию к Аслану Тугаеву. Московский бизнесмен недолго думал о судьбе соотечественника и, едва встретившись с Саидом, сделал ему предложение, смысл которого заключался в контрабанде оружия из Восточной Европы.
Страны бывшего Варшавского договора, стремясь в НАТО, по-тихому распродавали советское оружие и боеприпасы. Контрабандный канал был отлажен почти идеально. В Польше целая группа чеченских «беженцев» скупала, складировала и готовила к отправке партии оружия. Потом появлялся «курьер», который вез его через пограничные «окна» стран Прибалтики, а оттуда в Ленинградскую область и, наконец, в Подмосковье.
В деревне Снегири, где проживал Саид, жители относились к нему довольно терпимо и даже с некоторой жалостью, все-таки мужик калека, постоянно в разъездах, «челночит». Ну как такого не пожалеть?
Сам же Отморозок, участвуя в таком ответственном деле, ощущал себя почти счастливым человеком. Предприимчивая натура бывшего завхоза, как рыба, выпущенная в реку, чувствовала себя в родной среде…
– Хороший автомат, – в очередной раз проговорил Аслан Тугаев. – Я для своих парней возьму, пожалуй, три десятка. Остальное спрячь, когда придет время – пришлю людей.
Положив на подоконник толстую пачку тысячерублевых купюр, Аслан вышел из комнаты…
Два джипа «Мерседес», прыгая по ухабам и поднимая черные брызги грязи, наконец выбрались с грунтовой дороги на федеральную трассу и, взревев мощными двигателями, взяли курс на Москву.
«Погода – дрянь», – глядя на серое дождевое небо, подумал Аслан. Последнее время его терзали тяжелые предчувствия, сперва он даже не мог понять, что же послужило причиной беспокойства. И только этой ночью, проснувшись от сумасшедшего сердцебиения, понял: выбил его из колеи недавний звонок племянника из Петербурга.
После этого звонка Раид как в воду канул, а его стали искать очень серьезные люди. Как сказал управляющий автосалоном, эти «люди» очень походили на сотрудников госбезопасности. Сперва Аслан радовался такой удаче, ведь Раид обещал ему, что с теми бумагами можно все руководство ФСБ выгнать взашей с Лубянки. Но потом наступило отрезвление. Этому беззубому щенку может казаться, что можно запросто схватить чекистов за загривок и ткнуть безнаказанно мордами в землю. Но его дядя достаточно пожил в этом городе, чтобы знать: никто не может безнаказанно дергать тигра за хвост.
С того момента в голове мысли роились как клубок змей. Миллион долларов, который потребовал за бумаги племянник, был для бизнесмена суммой не особо большой. Собрать ее Алан мог за несколько дней, но вот платить? Если бы мальчишка попросил денег за свои бумаги, он бы дал. Не миллион, конечно, а тысяч сто, пристроил бы на какой-нибудь непыльной работе. Но этот сопляк вообразил, что может требовать, а за это придется его наказать. Потому что, если он сейчас уступит племяннику, другие скажут: «Аслан легко расстается с деньгами, значит, не в состоянии за себя постоять. Он старый и слабый». Тогда никого уже не остановишь, старого льва сжирают голодные шакалы.
Госбезопасность, племянник-шакал, своя семья – все эти мысли бурлили в голове Аслана Тугаева не один день. Все сводилось к воспоминаниям далекого детства, когда старики рассказывали о великих предках. Самым великим, как считал Аслан, был Усман Удачливый, который еще в детстве связался с разбойниками и в девятнадцатом веке стал самым отчаянным абреком на всем Кавказе. В тридцать лет
