тренировался, так что смотри. Опасный тип.
— Ясно. — Кольцов спрятал пистолет в подмышечную кобуру.
— Тебе придется нейтрализовать Джасанова.
— Как нейтрализовать? Коли он сидит в купе, а за стенкой четыре «быка». Стоит ему рот раскрыть громче положенного, и получится вторая серия фильма «Красные дипкурьеры».
— В купе тебе врываться не придется, — почти шепотом сказал Клочков. — Он уже час как бегает в сортир.
Видя недоверие в глазах Глеба, полковник объяснил:
— В его стакан с чаем попали несколько таблеток фурасемида, и поэтому у Джасанова проблема с мочевым пузырем. Тебе надо будет только дождаться, когда он выбежит из купе… Проводницы мешать не будут. Кто-то их угостил водкой с клофелином, так что они сейчас на тормозе. «Быков» тоже не опасайся, спят все четверо, как суслики зимой, нам они не помешают.
— Ну хорошо, — кивнул Глеб, — проводниц ты клофелином напоил, «быкам» снотворного в чай подсыпал, но как тебе удалось зарядить фурасемидом этого телохранителя?
— Проводниц действительно я подпоил, — подтвердил полковник. — А вот «быки» чай у проводниц не заказывали, они пили свой кофе. Другое дело, что среди них есть мой стукачок, хороший парень, попался за изнасилование. И было у него два варианта: либо в зону отправляться и получить почетное звание «петух» (об этом компетентные люди позаботились бы), либо обзавестись другим почетным званием — «сексот» и трудиться на невидимом фронте в борьбе с организованной преступностью. Юноша сразу понял, что с ним не шутят, сник и согласился работать. И вот в течение года я имею необходимую информацию о низовых звеньях службы безопасности концерна «Свой путь», а в сочетании с информацией, полученной и из других источников, складывается почти полная картина. Да, а насчет Джасанова? Так его погубила брезгливость, видите ли, чай в поезде он пьет из своего стакана.
Клочков взглянул на наручные часы и тихо сказал:
— Пора.
Поезд шел все дальше и дальше на север. В пустом коридоре купейного вагона едва тлело дежурное освещение, пассажиры спали.
Глеб Кольцов, зажав зубами незажженную сигарету, стоял в тамбуре, приоткрыв ногой тамбурную дверь, следил за коридором. Наконец из купе показалась широкоплечая фигура атлета.
Глеб убрал ногу, снабженная пружиной дверь тут же закрылась. Сыщик выплюнул сигарету, теперь ни к чему изображать из себя полуночного курильщика, запустил правую руку под пиджак, извлекая оттуда пистолет.
Раздался шум открываемой туалетной двери. Кольцов тут же левой рукой дернул на себя тамбурную дверь с одновременным перемещением корпуса в открывшийся зазор. Оказавшись в коридоре, Глеб увидел широкую спину и бычий затылок входящего в туалет. Рука, сжимающая пистолет, обрушилась на этот затылок. Удар был глухим, как будто пришелся на бетонную стену, ноги Джасанова подкосились, и он рухнул прямо на унитаз. Кольцов быстро огляделся. Кроме Клочкова, который шел с другой стороны вагона, в коридоре никого не было. Быстро зайдя в туалет, Глеб первым делом заклеил лейкопластырем рот лежащему без сознания Алику. Затем перекинул браслеты наручников через оконную решетку и сковал руки оглушенного. Только после этого обыскал его. Кроме паспорта на имя Аслана Джасанова и прав на то же имя, был еще бумажник с двумя миллионами рублей. Под пиджаком в поясной кобуре лежал пистолет Макарова и запасная обойма к нему.
Забрав оружие и патроны, все остальное Глеб распихал обратно по карманам оглушенного, затем, выйдя из туалета, запер дверь на ключ, который ему дал Клочков.
Тем временем полковник при помощи стального клина заблокировал дверь в купе «быков». Так, на всякий случай. Затем достал из внутренней кобуры специальный пистолет Макарова, оснащенный длинным цилиндрической формы глушителем.
— Ну что, готов? — шепотом спросил полковник подошедшего Глеба, тот кивнул.
— Тогда вперед. — Клочков рывком отворил дверь в купе.
Там было почти темно, только над одной полкой горел светлячок ночника. Это, по-видимому, была постель Джасанова.
Держа в руке пистолет, полковник щелкнул тумблером верхнего освещения. И тут же купе залилось ярким светом неоновых ламп. На другой полке лежал человек в белой рубахе и спортивных брюках. Он лежал спиной к двери и не реагировал на происходящее. Клочков пнул его ногой под зад.
— Алик, прекрати баловаться, — пробурчал сонный голос, но следующий удар поднял его с постели.
— Ты озверел, Алик, что за шутки, — протирая глаза, говорил проснувшийся. Но едва он увидел, что вместо телохранителя перед ним стоит чекист, он онемел.
— Приехали, Тафулин, — с милой улыбкой произнес Клочков, направляя черный ствол пистолета в грудь эмиссара мафии.
Выставив вперед руки, как будто это могло защитить его от разящего свинца, Тафулин взвизгнул:
— Где ваш ордер, Клочков, не имеете права. Я буду…
— Ты что, дурак? — перебил полковник, удлиненный глушителем ствол уперся сидящему в переносицу. — Какие права, какой ордер? Ты же видишь, я без понятых, без своей команды и с бесшумным пистолетом. Что это значит, надеюсь, понимаешь?
— Меру наказания определяет суд, — едва шевеля губами, произнес Тафулин.
— Ах суд, — выдохнул контрразведчик, взведя большим пальцем курок пистолета. — Вот, Каскадер, полюбуйся на фрукта. Ренат Тафулин — один из крупнейших торговцев наркотиками в Москве, я бы сказал, оптовик. Имеет целую сеть распространителей. Мы его трижды брали, и трижды он уходил от наказания. Конечно, молчал как партизан, за это Логинов его вытаскивал, натравливая на нас лучшие силы коллегии адвокатов и самые грязные языки журналистов. Как же, притесняем в угоду конкурентам честного московского предпринимателя. Пока Ренат молчал, логиновские молодчики все подчищали: кому рот закрывали, кому глаза (навсегда), и Тафулина на свободу, пожалуйте, ваше благородие. Так ведь, Ренат?
— Так, Владимир Константинович, — выдавил из себя Ренат, краем глаза посмотрев на часы.
— Вот видишь, даже имя-отчество вспомнил, — снова усмехнулся Клочков. — Да ты на часы не зыркай, твое прикрытие не того… В общем, сам понимаешь. По закону с вами не получается. Теперь твоя очередь.
— Не надо, — выдавил из себя Тафулин. Глеб видел, что эмиссар поплыл, теперь, как говорят контрразведчики, наступал момент истины, пора его «колоть».
— Где состоится встреча? — рявкнул на ухо эмиссару Клочков, прижимая к его виску оружие.
— В Бологом, — выпалил Ренат.
— Где именно?
— В подвале камер хранения. Там в это время никого нет, — заикаясь, говорил Тафулин. — Мы должны обменяться, пока стоит поезд. Я им отдаю чемоданы с валютой, они мне сетку координат.
— Где чемодан? — Голос полковника стал глухим.
— Вот. — Ренат метнулся с полки, поднял ее и извлек большой кожаный чемодан. Щелкнув замками, поднял крышку. Внутри ровными рядами лежали тугие пачки в банковской упаковке. С зеленых бумажных прямоугольников на них смотрел Франклин.
— Сколько здесь? — спросил Клочков.
— Пять миллионов.
«Хороший куш удалось Клочкову заглотнуть, — подумал Глеб. — Только чтобы потом рот не разорвали до самого пупа. А то ведь могут за такие деньги. Ладно, поживем — увидим».
— Каскадер, — обратился к нему Клочков, — пойди взгляни на своего крестника. По идее он уже должен очухиваться. Так что сделаешь ему инъекцию, чтобы он успокоился.
В руке полковник держал тонкий стержень одноразового шприца. Видя нерешительность Кольцова, добавил шепотом:
— Это морфин. — Потом громко сказал: — А мы пока побеседуем с Ренатом Шариповичем.
Глеб выбрался из купе, в вагоне по-прежнему было тихо. Стараясь не шуметь, он прошел в конец
