Выборгом и рекой Вуоксой раньше, чем туда успеют отступить III и IV корпуса. Скорее всего, такой маневр был бы решающим, поскольку он похоронил бы надежды на возможность удержать линию Выборг – Вуокса и заставил бы III и IV корпуса отступать на север от Вуоксы, а поскольку через реку был всего один мост, то финнам пришлось бы бросить по дороге практически всю свою тяжелую технику.
16 июня Маннергейм приказал отступать к линии Выборг – Вуокса. 20–го, после четырех дней тяжелых боев, IV корпус, преследуемый русскими, занял позицию между Выборгом и рекой, а III корпус обосновался на северном берегу Вуоксы, оставив плацдарм на ее южном берегу, напротив Вуосалми. Финская армия вновь оказалась на том рубеже, где в 1940 г. она остановила русских. Отступление прошло лучше, чем можно было ожидать, потому что русские, которым не терпелось овладеть городом, не сумели развить наступление в направлении перешейка Выборг – Вуокса. Однако причин для оптимизма у финнов не было. Силы русских на Карельском перешейке постепенно увеличились до 20 стрелковых дивизий, 4 танковых бригад, от 5 до 6 танковых полков и 4 полков самоходных артиллерийских установок. Финны, снявшие с фронта в Восточной Карелии все, что было можно, сумели противопоставить им лишь 10 дивизий и 4 бригады.
Политическая ситуация и германская помощь
Военный кризис, вызванный потерей второй линии обороны, неизбежно повлек за собой и политический кризис. 18 июня состоялось долгое заседание финского кабинета министров. Германский посол, интересовавшийся, о чем шла речь, получал осторожные и уклончивые ответы. Вечером 19–го Хейнрихс спросил Эрфурта, сможет ли Германия оказать Финляндии помощь не только поставками оружия. Они хотели бы получить шесть немецких дивизий для фронта в Восточной Карелии, а освободившиеся финские части направить на Карельский перешеек. На следующий день Маннергейм повторил эту просьбу. Примерно в то же время финны возобновили дипломатический контакт с советским правительством.
Немцы отнеслись к этой просьбе с пониманием, несмотря на то что сами находились в тяжелой ситуации в связи с высадкой союзников в Нормандии и со дня на день ждали самого крупного советского наступления за всю войну. Гитлер еще 13–го снял эмбарго на поставки зерна и оружия в Финляндию, а 19–го торпедные катера доставили туда 9000 фаустпатронов (ручных противотанковых гранатометов). Через три дня самолеты доставили 5000 базук «Panzerschreck». Прислать шесть дивизий, о которых просил Маннергейм, было невозможно, но 20–го ОКВ сообщило маршалу, что Германия готова оказать Финляндии любую помощь, если финская армия действительно решит удерживать линию обороны Выборг– Вуокса. Помимо оружия и провианта, немцы предложили прислать 122–ю пехотную дивизию, 303–ю бригаду самоходных артиллерийских установок и военно – воздушные части, состоящие из группы истребителей и группы (плюс одна эскадрилья) специальных пикирующих бомбардировщиков «Штука», предназначенных для поддержки наземных атак. Пехотную дивизию должна была выделить группа армий «Север», а авиацию – 5–й воздушный флот в Финляндии и 1–й воздушный флот из группы армий «Север». Самолеты были переброшены немедленно, и 21 июня они уже совершили 940 боевых вылетов, поддерживая операции финнов.
Хотя германская помощь была предложена и частично оказана без предъявления жестких требований, обе стороны прекрасно знали ей цену. 21–го Маннергейм сообщил Гитлеру, что Финляндия готова к более тесным связям с Германией, и на следующий день Риббентроп вылетел в Хельсинки, чтобы провести переговоры лично. То, что миссию принял на себя сам министр иностранных дел, означало решимость Германии связать себя с Финляндией одной веревочкой. Поэтому данный непрошеный визит вызвал у финского правительства не только удивление, но и недовольство.
Переговоры, которые Риббентроп вел в своей привычной агрессивной манере, шли не гладко. Обе стороны понимали, что в условиях сильного стремления финнов к миру, которое уже привело к возникновению широкого общественного движения, выступавшего за создание правительства во главе с Паасикиви, нельзя было подписать декларацию, которую бы ратифицировал парламент. Поэтому немцы пошли на компромисс и приняли декларацию, подписанную президентом. Когда 23 июня советское правительство сообщило финнам, что оно не начнет переговоры без письменного заявления президента и министра иностранных дел о том, что Финляндия готова капитулировать и обращается к Советскому Союзу с просьбой о мире, давление немцев усилились. 24–го Рюти и Рамсай встретились с Маннергеймом в Миккели, а на следующий день Гитлер в ультимативной форме потребовал публичного объяснения позиции Финляндии: если такое объяснение дано не будет, то помощь Финляндии прекратится. Поздно вечером 26 июня Рюти вызвал Риббентропа и вручил ему письмо, в котором заявлял, что он, как президент Финляндии, не станет заключать мир с Советским Союзом без согласия германских властей и не позволит ни утвержденному им правительству, ни частным лицам заключить перемирие и начать мирные переговоры без согласия немцев.
Риббентроп вернулся на родину с триумфом, но подписанный им контракт не имел юридической силы, так как был заключен под давлением со стороны Германии. В результате финны не только не оценили щедрость, проявленную немцами в тот момент, когда они не могли себе этого позволить, но и почувствовали себя жертвами шантажа, которому подверглись в решающий период своей истории. Трудно сказать, какое влияние этот документ оказал на последующие действия финнов, но он сильно облегчил угрызения совести, которые финны могли бы испытывать, выбирая свое дальнейшее будущее.
Через неделю после письма Рюти Соединенные Штаты разорвали дипломатические отношения с Финляндией. Финский посол в Вашингтоне и его ближайшие помощники еще в июне получили паспорта и предписание покинуть страну. Удар был сильный, но то, что вслед за этим не последовало объявления войны, следует считать большим достижением финской дипломатии: Финляндия пережила войну, сумев не допустить окончательного разрыва с демократическими режимами.
Мрачная атмосфера, окружавшая июньские переговоры, усугубилась гибелью Дитля, последовавшей 23 июня. Накануне он встречался с Гитлером и возвращался в Финляндию, когда его самолет разбился в Австрийских Альпах. Несколько дней о катастрофе молчали, боясь, что это сможет повлиять на ход переговоров. 28–го командование 20–й горнострелковой армией принял генерал – полковник Лотар Рендулич.
Для финнов июньские переговоры имели одну цель – получить помощь, которая могла бы остановить наступление русских. Письмо Рюти помогло достичь этой цели, но помощь оказалась меньше, чем рассчитывали финны, и даже меньше, чем рассчитывали сами немцы, потому что
22 июня русские начали большое наступление против группы армий «Центр», на борьбу с которым были брошены почти все германские ресурсы. 303–я бригада самоходных артиллерийских установок прибыла в Финляндию
23 июня, а 122–я пехотная дивизия – на пять дней позже. Но вторую обещанную бригаду самоходок в последний момент отправили на помощь группе армий «Центр», а штаб корпуса, который должен был командовать всеми немецкими войсками в Финляндии, уже оставил южный сектор Восточного фронта, но до Финляндии так и не добрался. Германское оружие и боеприпасы, включая танки и тяжелую артиллерию, продолжали поступать в Финляндию. Фаустпатроны и базуки «Panzerschreck», оказавшиеся чрезвычайно эффективными, значительно улучшили способность финнов противостоять танковым атакам и восстановили их уверенность в себе.
Последняя фаза
21 июня русские взяли Выборг, оставленный финнами днем раньше. Хотя у финнов не было намерения защищать старый город, однако его потеря сильно повлияла на их моральный дух. Давление русских между Выборгом и Вуоксой нарастало; 25–го они бросили в бой десять дивизий, снабженных штурмовыми орудиями, и прорвали фронт у Реполы, продвинувшись за линию укреплений на 4 километра. После четырех дней тяжелых боев финны сумели ликвидировать брешь, но свой прежний фронт так и не восстановили. Русские сохранили клин, который был особенно опасен тем, что здешняя местность позволяла вести танковые атаки.
16 июня Маннергейм издал приказ об отступлении из Восточной Карелии. Тактика заключалась в постепенном отводе частей от Свири и линии Маселькя к главной линии обороны: река Уксу – озеро Суо – озеро Порос. В последнюю минуту, когда отступление уже началось, ОКВ безуспешно попыталось убедить Маннергейма не бросать Восточную Карелию. Это полностью противоречило совету Дитля. Видимо, ОКВ руководствовалось следующими соображениями: во – первых, ему могла передаться мания Гитлера никогда не отступать добровольно; во – вторых (что намного важнее), со сдачей Восточной Карелии финны теряли
