пользой для себя.
В плену сладкой дремы молодая женщина пропустила момент отхода судна.
Вечером Алена проснулась, чтобы съесть заказанный ужин, и снова забылась глубоким сном. Только утром следующего дня госпожа Зульфия Мехли почтила своим присутствием здешнее туристическое общество. Облачившись в брючный костюм из легкой ткани, льняную сорочку и повязав на шею розовый платок, она отправилась на завтрак в ресторан.
Публика была типичной для этого времени года – в основном престарелые немецкие бюргеры, не пожелавшие коротать промозглую осень в родном фатерлянде. Впрочем, были и молодые люди, мужчины, женщины.
Воронцова заняла место у иллюминатора, из которого открывался вид на серо-зеленые бескрайние морские воды. Подошедшей молоденькой официантке она заказала поджаристые тосты, сливочное масло, мед и натуральный черный кофе.
В ожидании заказа Алена ленивым взглядом окинула публику.
Отмела стариков, а также парочку молодых плейбоев, эдаких типичных жиголо, живущих за счет ублажения и развлечения пожилых состоятельных дам.
Несколько молодых девиц она также отнесла к «сфере обслуживания», таких, как правило, туристическая компания набирает для украшения круиза. Этих девушек Алена про себя называла «горжетками», относя их к категории низкосортных жриц любви.
Неожиданно внимание Воронцовой привлек мужчина среднего возраста. Он был одет неброско, но дорого. Короткая стрижка, покатые плечи, пудовые кулаки, в которых вилка и нож выглядели игрушечными. Грубое лицо с обветренной кожей, тяжелым квадратным подбородком и слегка свороченный на сторону нос.
Его можно было принять за европейского банкира или американского кинотрюкача, но золотая цепь размером с поливочный шланг на бычьей шее с потрохами выдавала постсоветского уголовного братка.
Верзила, единственный из присутствующих, не заказал на завтрак традиционные тосты с вареньем и маслом, а спокойно и с большим аппетитом уплетал бифштекс внушительных размеров, чем поверг в состояние шока пенсионеров за соседним столом.
«Лев травы не ест, – с легкой усмешкой подумала Воронцова. – Настоящий хищник». Ей вдруг показалось знакомым лицо братка.
Подошла официанта, ловко расставила на столе заказ, пожелала приятного аппетита. Алена пригубила горячий крепкий кофе, намазала еще теплые тосты маслом, время от времени бросая украдкой изучающие взгляды на жующего гиганта. Лицо действительно было ей знакомо, вот только какой-то один неуловимый штрих менял весь портрет, делая его неузнаваемым.
Мысленно молодая женщина убрала с физиономии мужчины усы. И Алена тут же его узнала. За столиком в десяти метрах от нее сидел один из уголовных авторитетов славного города Черноморска Севрюков Сергей Васильевич, бывший мичман морского спецназа (боевой пловец), а ныне бизнесмен и меценат крупного калибра, и в то же время – главарь банды, или, говоря современным языком, руководитель ОПГ.
Алена, контролирующая прибывшего в Черноморск под видом туриста ливийского контрразведчика Махмуда Аббаса Аль Фарука, случайно узнала, что чеченский банкир Азим уговаривал того ликвидировать Серванта, с которым у него в то время началась война. После недолгих раздумий Аббас выделил для этой акции двух боевиков из своего прикрытия. Воронцова не смогла придумать ничего умнее, как предупредить об угрозе криминального авторитета, не раздумывая, а действуя по наитию женской души.
Севрюков избежал смерти, а двое боевиков исчезли навсегда. Вскоре и Алена попала в переплет, из которого живой выбралась совершенно случайно.
Теперь, находясь за тысячу километров от Черноморска, она даже не могла представить, что увидит Серванта, более того, будет плыть с ним на одном лайнере. И ко всему еще остается полковник Махмуд Аббас Аль Фарук, с которым продолжается невидимый поединок.
Продолжение противоборства с ливийским контрразведчиком и неожиданное появление уголовного авторитета могло обозначать только одно – он не случайная фигура на игровом поле.
– Здравствуй, эмир, – Салман Газмаев сразу же признал Пророка, не последним лицом Ичкерии был «бригадный генерал» Таймураз Хадышев. Узнал национального героя и еще больше восхитился его мужеством. Каким же нужно быть героем, чтобы решиться вот так вот запросто проехать по стране, когда находишься в международном розыске и любой мент или чекист может тебя заарканить или просто пристрелить. – Слышал я, тебя гяуры тяжело ранили… – Газмаев пытался высказать свое восхищение гостем, но того нисколько не затронуло это.
– В другой раз об этом поговорим, – обрубил Таймураз. – Люди твои здесь?
– Да, – кивнул «фермер». – На заднем дворе готовят шашлык, чтобы как следует отметить ваш приезд.
– Времени нет. – Пророк был неумолим, предчувствие матерого волка шептало об опасности, он ощущал ее присутствие покалыванием поврежденного позвоночника. Хадышев хотел поскорее отдать распоряжение боевикам, вывести их на нелегальное положение, затем переправить в Подмосковье. И только потом с внедренной группой заняться диверсией на химкомбинате. – Оружие, взрывчатка есть у тебя?
– Все есть, и в достаточном количестве, – почтительно склонил голову Салман, пропуская гостя первым в дом. Двигаясь следом за Хадышевым, он продолжал докладывать: – Мои люди хорошо подготовлены и готовы на любое дело, даже самое рискованное.
– Есть надежный канал переправки людей и оружия в глубь России? – не глядя на Салмана, спросил Таймураз.
– Куда именно? – с готовностью поинтересовался «фермер».
Хадышев неожиданно остановился и, развернувшись к хозяину усадьбы всем корпусом, задумчиво уставился на того, как бы решая про себя, стоит ему говорить или нет.
– Московская область, – медленно цедя слова, проговорил наконец Пророк, прищурившись, добавил: – Поближе к Воскресенску.
– Можно и в сам Воскресенск, – широко улыбнулся Салман. – Там есть небольшой консервный завод, родственник моей жены держит. Повезу к нему на убой партию бычков, а под полом прицепа уложу, что хочешь. В говяжьем дерьме ни одна ищейка ничего не отыщет, – и довольно хохотнул.
Чеченцы прошли через прихожую, миновали холл. Пророк невольно про себя отметил неестественно роскошное убранство дома обычного, пусть даже и очень удачливого, работника сельского хозяйства. Бригадный генерал особо отметил большой кожаный диван с подлокотниками в виде позолоченных лап льва, который ему напомнил вычурный трон. Преодолев желание немедленно водрузиться на него, Пророк твердо решил, что совещание он проведет именно в этом помещении.
Хадышев собрался отдать необходимое распоряжение, но его прервал громкий лай. Еще входя во двор, он заметил возле ворот большой вольер, где находились две мохнатые кавказские овчарки пепельного цвета. Будто учуяв чужаков, собаки залились громким лаем, который вдруг оборвался.
Внезапно Пророк ощутил, как все внутри его сжалось. Он рванулся к окну и увидел, как со всех сторон к дому перебежками приближаются люди. На них были кевларовые бронежилеты, в руках бесшумное оружие. Усадьбу атакует одна из спецслужб? Таймураз мог с уверенностью сказать, что это госбезопасность.
– Выследили, собаки! – в бессильной злобе вырвалось у Пророка, он оторвался от окна и с надеждой посмотрел на «фермера». Тот лихорадочно соображал, что от него требуется.
– На кухне люк, ведет в подвал, – правой рукой Салман указал направление. – В дальнем углу старая пустая бочка, за ней подземный ход. Ведет за пределы усадьбы. Торопись, Пророк, я прикрою.
– Спасибо, брат, – на ходу бросил Таймураз, выскочив на кухню, в центре которой на полу лежал ковер ручной работы. Задрав его края, Хадышев обнаружил крышку люка, рванул ее вверх и нырнул в проем.
Проследовавший следом за Пророком Салман опустил крышку и накрыл сверху ковром…
Таймуразу пришлось двигаться на ощупь, но бочку в дальнем углу он отыскал быстро. Стараясь действовать как можно тише, он отодвинул ее в сторону и без труда пролез в скрытый проход. Попытавшись
